Дороги Нестора Махно

Белаш Александр Маркович

Революционная Повстанческая Армия Украины (махновцев) в боевой готовности встретила деникинцев и наголову разбила их в районе Ново-Украинки, Константиновки, Арбузинки, продержавшись там недели полторы, прикрывая тыл убегающей на север Южной группы красных войск.

После первого поражения белое командование усилило район войсками и готовилось дать генеральное сражение. Так появилась белая конница, скатанная в один восьмитысячный кулак, со стороны города Елисаветграда и основательно начала угрожать нашему левому флангу. Ранее взятый у белых бронепоезд «Непобедимый» [686] успел в бою израсходовать снаряды и после нескольких рукопашных схваток был взорван и оставлен.

686

Бронепоезд

английской конструкции, вооруженный двумя шестидюймовыми морскими орудиями и 40 пулеметами. (А. Б.)

В секретной разведсводке 45-й дивизии, адресованной начштабюжгруппы, начдивам 44-й и 58-й говорилось:

«Из опроса, перебежавших из махновского и деникинского плена двух членов Криворожского Исполкома, выяснилось: Махно численностью до 35 000 человек, в состав которых входило значительное количество бывших Советских войск, занявших Помошную и Ново-Украинку, повели наступление на Елисаветград и были в 15 верстах от него, но получившие подкрепление деникинцы сами перешли в наступление и начали теснить части Махно. Охваченные кольцом врагами и попавшие в безвыходное положение, махновцы дрались отчаянно, сами переходя в яростные контратаки и нанося деникинцам огромные потери (несколько раз брали в плен крупные партии по 400–500 человек). Два полка Деникина были уничтожены совершенно, был отбит бронепоезд «Непобедимый», но ввиду истощения запасов снарядов и патронов махновцы вынуждены отступить на Умань и Христиновку...» [687] .

687

ЦГАОО Украины. Ф. 5. Оп. 1. Д. 262. Л. 235.

Было много боев. Но в конце концов мы решили оставить этот район и увести белых дальше от линии железной дороги.

Поставленные в каре корпуса, лицом к противнику на 40 верст и на такое же расстояние в глубину, безусловно давали нам возможность не опасаться ни фронтального, ни бокового, ни тылового удара. Армия парируя с белыми, по приказу отходила в западном направлении и 16 сентября, достигнув реки Синюхи, заняла главными силами село Ново-Архангельское. Здесь она несколько раз одерживала победу над белыми. Но получая подкрепление, они яростно набрасывались на нас, и успех был переменным. От восхода и до заката солнца гибли передовые колонны противоборствующих сторон, поля покрывались трупами, редели полки. Обычно бой кончался тем, что наша кавалерия на одном из флангов врезалась в ряды противника с криком «Ура!». Лязг сабель, трескотня пулеметов, залпы винтовок — все сливалось в смертельный шум боя... А в это время наши конные отряды громили тылы ведущих бой белых частей. Разбитые белые собирались в кучки и ожидали подкрепления, а когда оно подходило, снова приближались к нам. Но теперь нас боялись как огня и не отчаивались нападать, как это было раньше, ограничивались одной лишь фланкировкой.

Руководивший белыми войсками в этом направлении против нас генерал Слащев впоследствии писал:

«...весь Елисаветградский–Екатеринославский–Николаевский–Уманский район кишел его (Махно — А. Б.) бандами, то формировавшимися, то вновь распадавшимися, в случае неудачи...

Петлюра действовал вяло и нерешительно. Оставался один типичный бандит — Махно, не мирившийся ни с какой властью и воевавший со всеми по очереди. Единственно, в чем ему надо было отдать справедливость — это в умении быстро формировать и держать в руках свои части, вводя даже довольно суровую дисциплину. Поэтому столкновения с ним носили всегда серьезный характер, а его подвижность, энергия и умение вести операции давали ему целый ряд побед над встречавшимися армиями.

Это умение вести операции, не укладывавшееся с тем образованием, которое получил Махно, даже создало легенду о полковнике германского генштаба Клейсте, будто бы состоявшем при нем и руководившим операциями, а Махно, по этой версии, дополнял его военные знания своей несокрушимой волей и знанием местного населения. Насколько все это верно, сказать трудно, но факт только то, что Махно умел вести операции, проявлял недюжинные организаторские способности и умел влиять на крупную часть местного населения, поддерживавшего его и пополнявшего его ряды.

Следовательно, Махно являлся очень серьезным противником и заслуживал особенного внимания со стороны белых...» [688] .

688

Слащев Я. А. Материалы по истории гражданской войны в России // Военный вестник. 1922. № 9–10. С. 38, 39.

Не хотелось золотопогонникам признать, что бьют их вчерашние бесправные, малообразованные свои же славяне. Они согласны были терпеть поражение от «достойных»легендарных полковников германского генштаба, лишь бы не от своей «черни».

О своих войсках по состоянию на 20 сентября Слащев писал: ««...4-я дивизия непрестанными боями была совершенно измотана; 5-я дивизия предыдущим поражением ослаблена числом и деморализована... Налеты махновцев на тылы белых все учащались и навели панику...» [689] .

689

Там же. С. 40.

Примерно в это же время Революционный Совет германских рабочих и солдат в Киеве направил своих агентов в наше расположение для знакомства и изучения повстанческого движения. В своем докладе от 22 сентября они писали:

«...Больше всего нас удивило то, что крестьянин (вели по дороге беседу), как и большинство беднейшего крестьянства, говорил о Махно с известной гордостью.

...Были собраны о Махно следующие сведения: “Махно называет себя анархистом-коммунистом”. Он стоит за Советскую власть, но против коммунистов и в особенности против ЧК. Он считает, что сначала нужно завоевать край, а затем предоставить народу право избирать свое правительство.

При взятии деревни, он якобы собирает собрание всего населения, кроме богачей, где избираются Советы. “На Совет возлагают обязанности следить за порядком и исполнением приказов Махно”. Он также снабжает население оружием. Полагают, что в его армии 40 тыс. человек. Официальный знак Махно: изображение звезды, подобно звезде Советской власти.

Дух армии можно назвать превосходным, так как она состоит исключительно из добровольцев. Махно воюет против деникинских, петлюровских и советских войск...» [690] .

690

Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (далее — РЦХИДНИ). Ф. 17. Оп. 65. Д. 4. Л. 103–109.

Тем временем, передовые части петлюровской армии, пользуясь отсутствием противника, успели занять линию: Фастов, Володарка, Пятигоры, Цыбулево, Умань, Ольвиополь, к юту удерживая железную дорогу от Одессы (которую они отбили 25 августа у Деникина) и до ст. Бирзула.

Мы, таким образом, снова очутились в окружении: фронтально — деникинцы, с тыла — петлюровцы. На очереди встал вопрос, прорыв в деникинский тыл немедленно, или заключить с Петлюрой военное соглашение, делегаты от которого уже сидели в штабе, сияя доспехами и формой семнадцатого столетия, некоторые с косичкой на макушке — хохлом. Они просили руку дружбы, обещая помогать боеприпасами и снаряжением.

Нас же устраивал любой союзник против Деникина.

Громадный обоз с беженцами и несколькими тысячами раненых, связывал нас по рукам и по ногам. Мы знали, какую ответственность взяли на себя за судьбы многих тысяч людей и ломали себе головы, как быть в столь трудный момент, как облегчить обоз и подготовить армию к прорыву.

20-го сентября 1919 г. был заключен вторичный, недолговременный союз, подписанный на станции Жмеринка, со стороны махновцев Волиным и Чубенком и, со стороны петлюровцев — Петлюрой и Тютюнником. В этом соглашении мы усматривали армейские и агитационные выгоды; с одной стороны — хотели свести на драку Петлюру с Деникиным, получить боеприпасы и медикаменты, в которых мы так нуждались, и использовать стационарные тыловые лаздреты; с другой — хотели разложить низы, которые Петлюрой насильно были мобилизованы и, наконец, террористическим актом покончить с ним все счеты, как с Григорьевым.