Дороги судьбы
Шрифт:
Он вышел на пригорок, с которого поселок был виден, как на ладони. Черный и безмолвный, он выглядел бы заброшенным, но в одном доме горел свет, а во дворе человек сколачивал что-то из досок. Соседи не реагировали — наверное, спали. А может, это было в порядке вещей. Кэл опустился на землю, разглядывая дома. Интересно, как люди могут жить всю жизнь в одном месте. занимаясь одним делом? Это же так монотонно. Хотя, если бы у него был выбор, он провел бы всю жизнь на Корде. Но это было невозможно. Корда больше не существовало. А если бы и не погиб он, то Кэл все равно не смог бы вернуться. Шанир был очень похож на его родину, но теперь
Когда Кэл вернулся к дому, было еще темно, но ночная чернота уже сменилась серостью предрассветного утра, когда вот-вот появится из-за кромки горизонта солнце и окрасит бледными тонами край неба. Во дворе, на одном из бревен, сидела Кинтари, неподвижно, скрестив руки перед собой.
— Проходи, — не оборачиваясь, сказала она. Он подошел и сел рядом, глядя туда же, куда и она. — Сейчас начнется рассвет. Я всегда смотрю на него. И каждый раз удивляюсь. Все еще спят?
— Наверное.
— А ты — нет.
Это прозвучало как утверждение.
— Да я вообще почти не сплю.
— Ты знаешь, что это ненормально?
Он кивнул.
— Я сразу увидела, что ты чем-то болен. Только не поняла чем. Может, я смогу помочь?
— Не думаю.
— Откуда тебе знать. Расскажи.
Кэл обрисовал основные симптомы.
— Ты отравлен, — сказала Кинтари. Сказала без сочувствия и без жалости. Просто поставила диагноз. — Это так ясно. Я просто никогда не встречалась с таким, вот и не поняла. Яд у тебя в крови, да? — Она протянула руки и поводила ими вдоль его рук и лица, легко прикасаясь. Кэл не шевелился.
— Я могу вывести этот яд, — наконец сказала она. — Но это займет не меньше года. Ты умрешь раньше. Тебе ведь известно, что ты умираешь?
— Да.
— Наверное, есть какое-то противоядие. Процесс может быть направлен в обратную сторону. Но я не знаю, где искать. Есть, конечно, выход. — Она задумалась. — Ты можешь вернуться туда, где тебя заразили, и поискать там.
— Я не знаю, где это.
— А вот здесь я как раз могу помочь. Когда это произошло и хотя бы примерно где?
— Месяцев семь назад, на Арриде. Но я ничего не помню. Вообще ничего.
— Я могу это решить, — сказала она и, заметив его движение, поспешно добавила: — Но ты должен подумать, надо ли тебе это.
— Что тут думать?
— Хотя бы то, что ты даже не представляешь, что могло с тобой быть. Может, после того, как ты все узнаешь, ты не сможешь смотреть в глаза друзьям. Может, тебе захочется покончить с собой. Подумай, стоит ли оно того.
— Стоит.
— Точно?
— Да.
— Ну что ж. — Кинтари встала на колени перед ним. — Ложись сюда. Голову положи на бревно.
Когда Кэл лег, она взяла его за плечи и пристально посмотрела в глаза. Он почувствовал головокружение, будто его затягивало в бездонную, бескрайнюю темноту, и разум покидал его тело. Потом все ушло. Все. Ничего не осталось. Даже темноты.
— Ты меня слышишь? — спросила Кинтари.
— Да.
Она ослабила хватку.
— Где ты сейчас?
— На Вальконе.
— Хорошо. Теперь ты возвратишься в прошлое. На Арриду. Когда ты там был?
— Месяц назад.
— Сколько времени ты там провел?
— Шесть месяцев и девять дней.
— Зачем ты туда прилетел?
Лицо его исказила гримаса.
— У меня была встреча с торговым партнером. Мы договорились о поставке оружия. Мы сидели в баре, а потом… Потом… Я потерял сознание… да…
— Где ты очнулся?
— Не знаю.
«Неправильный вопрос», — упрекнула себя Кинтари.
— Когда ты очнулся, что было вокруг?
— Темнота… люди… крики…
— Ты возвращаешься туда, слышишь? Ты возвращаешься. Что с тобой происходит?
Он напрягся, терзая свой рассудок. Что происходит? Да… темнота… темнота…
Темнота подземелья. Сырость. Затхлый, отвратительный запах. Люди в клетках — рычащие, кидающиеся на решетки, лежащие в забытьи, потерявшие человеческий облик. Он — один из них. Он не помнил ничего, не знал ничего. У него было только одно — желание убивать. Кого угодно, любой ценой. И он убивал. Сквозь длинный проход его гнали на арену. Там уже ждал противник — такой же злой, бешеный, ничего не помнящий. А вокруг — ревущая толпа. Он запомнил два слова, которые всегда сопровождали его: «Черная Смерть». Смерть сопровождала его. Он нес ее всем, с кем сходился на этой проклятой арене. Сворачивал шеи, вырывал глотки, ломал хребты. У него был даже «коронный номер» — двумя отточенными движениями оторвать противнику голову. Со всех сторон летело «Убей! Убей! Убей!!!» Он слышал этот рев даже после поединка, когда к клетке, в которую его бросали, предварительно парализовав — иначе не приблизиться, — подходил человек со странным прибором. Из прибора вылетала игла и вонзалась в его плоть. Начинал действовать наркотик. Через двое суток он вызовет в нем нечеловеческую злобу и желание убивать. А пока — только страшную боль. Так было всегда.
Иногда подходил еще один человек. Он одобрительно посмеивался. Его он ненавидел больше всего, больше, чем своих противников на арене, больше, чем ревущую толпу. Он не знал почему. Просто ненавидел.
— Ты молодец, — говорил этот человек. — Ты лучший.
— Лео, он тебя не понимает.
— Он все понимает. Правда, зверюга?
Он понимал, понимал не столько слова, сколько отношение к себе этого Лео. Отношение хозяина к зверю в клетке. И ничего не мог сделать.
Но однажды человек с прибором отвлекся и прошел мимо его клетки, забыв дать наркотик. И тогда затуманенный рассудок стал проясняться. Затаившись, он ждал подходящего момента. Когда клетку открыли, чтобы снять оковы, которые надевали для надежности, на случай, если парализующий газ не подействует до конца, он бросился на вошедшего и сломал ему шею. А затем побежал к выходу, озираясь, как дикий зверь. У двери стояли еще двое, он убил и их. Он не знал, что дверь можно открыть поворотом ручки, и выбил се плечом. Так он оказался на свободе.
В дневное время он прятался, а ночами бродил по улицам, искал еду, вспоминал предметы. Через три ночи он снова научился говорить. Он шатался от голода, но продолжал искать что-то — он сам не знал что. Прошел месяц, но память так и не вернулась к нему. И очередной ночью он вышел в космопорт. Ноги сами понесли его в один из доков, и там он увидел корабль. Этот корабль о чем-то ему напомнил. Он подошел поближе и попытался открыть дверь — уже зная, как это делается.
— Немедленно отойдите от корабли! — послышался угрожающий неживой голос. Он уже слышал этот голос — когда? И не двинулся с места.