Дороги судеб
Шрифт:
А беречь мне ее надо обязательно. Она магесса. Да и просто хороший человек.
– Я тебя когда-нибудь обманывал? – нарочито сурово сдвинул я брови. – А?
– Пока нет. – Будь я проклят, если в ее голосе не появились смутно знакомые мне интонации. – Надеюсь, что и дальше ты этого делать не будешь.
– Да уж не сомневайся. – Я подмигнул ей. – Так что будет тебе парео.
– Да, Сват, – подошел ко мне Наемник. – С этих тварей опыт капал, у меня двое уровни получили. Совсем немного, но он был.
– Эва как. – Я почесал затылок. –
– Само собой.
Наемник у меня и в крепости этот вопрос контролировал, на пару с Жекой.
– Вроде тихо наверху? – прислушался я.
В глубине бункера то и дело глухо бухали одиночные выстрелы, там по второму разу добивали его защитников. А наверху было тихо, только дождь монотонно шумел.
Разведчики вернулись минут через пять, мокрые до нитки и грязные до невозможности.
– Ух, там и развезло все, – сообщил нам Арам. – Мама-джан, какая слякоть! Да еще и яма эта, в ней воды уже по самые эти, не при Милене будет сказано.
– Ясно, – оборвал я его. – Что там с нежелательным элементом? Все тихо или кто откопаться решил?
– Мы дошли до опушки, – перехватил инициативу Джебе. – Все тихо. Никого, ничего.
– Вот и славно. – Я потер руки. – Вот и ладушки. Наемник, двоих в караул к входу, еще парочку, на всякий случай, – на внутренний периметр. Мало ли, может, мы кого не добили? И нас не перестреляйте, когда мы обратно пойдем. Остальным отдыхать. Завтра будет трудный день, завтра будем разное-всякое носить. Тор, Крепыш, вам идти в лагерь. Одессита теперь не дождаться, он там резвится, а время терять не следует. Что сказать и кому, вы в курсе. И вот еще что, про эту ожившую погань там ни слова пока. Не стоит создавать нездоровые сенсации. Задача ясна?
– Так точно, – в унисон ответили «волчата» и рванули к выходу.
– Азиз, останься здесь, – попросил я зимбабвийца и поймал его благодарный взгляд. Ему очень не хотелось идти обратно в глубины бункера. – Бди.
Мое последнее слово гигант явно не понял, но белозубо улыбнулся и погладил ствол своего пулемета, как бы говоря: «Не сомневайся, хозяин».
– Один не ходи, – попросил Наемник. – Это не очень хорошая идея.
– Вот еще, в одиночку там бродить, – даже удивился я. – Джебе, ты со мной идешь.
Мне нравился этот парень. Немногословный, очень четко понимающий свою задачу, всегда сконцентрированный на ней, он привлек мое внимание с первого же дня, и я возлагал на него большие надежды.
Собственно, вопроса: «Где наши?» – особо и не возникало. Мы просто двигались на шум и стрельбу.
– Слушай, а этот был шустрее, – азартно твердил Одессит Фире, когда мы догнали их почти в самом конце бункера, они замыкали отряд. – Он даже двигался по-другому, не как те, из предыдущей комнаты.
– Он не двигался быстрее, он от тебя сбежать пытался, – расстроила
– А потом она удивляется, чего мы евреев не любим? – Одессит закхекал. – Так ото ж!
– Можно подумать, что ты русский? – всплеснула руками Фира. – Жора Циклер!
– Я одессит, – гордо заявил тот. – Это и половая ориентация, и национальность, и даже диагноз, чтоб ты знала!
– Один другого краше, – поделился я своими мыслями с Джебе, и тот подтвердил согласие со мной кивком.
– Ой! – Одессит застыл на месте. – Так мне же ж бежать надо. В Сватбург!
– Спохватился, – щелкнул его по носу я. – Будем мы тебя ждать. Все уже. Кто надо, тот в пути. А ты остался тут. Фира, ты как?
– Нормально. – Она отмахнулась. – Настя подлечила. Я даже удивилась: чтобы она – и сделала что-то доброе для меня?
– Что же вам в мире-то не живется? – посетовал я. – У нас толком нет даже ничего, что вы все делите?
– И не говори, Сват. – Одессит решил меня поддержать. – Это бабье…
Я понял, что с такими разговорами вообще все на свете пропущу, и поспешил вперед.
Тем временем Голд, Настя и остальные добрались до гермодверей, ведущих в самое последнее помещение бункера. За этими дверями слышался шум, мало того, время от времени там раздавались гулкие удары. Обитатель помещения явно хотел выйти наружу.
– Это чего же там такое? – удивился Кин. – Точнее, кто?
– Генерал там, – ответив ему, я переглянулся с Настей.
– Генерал? – еще сильнее изумился Кин. – Какой генерал?
– Самый настоящий. – Удары были неслабые, дверь подрагивала. – Боевой и мертвый, с пулей в голове. Это он в свое время мне презентовал портки и ствол, а Насте – канцтовары.
– И ножик Павлику, – уточнила Настя. – Только тогда он себя спокойнее вел.
– Кстати, – призадумался я. – А как мы его убивать будем?
– А в чем проблема? – Голд глянул на дверь. – Все по процедуре, не он первый. Но, надеюсь, последний.
– Да он не такой, как те. – Я мотнул подбородком в сторону темного бункера. – Видишь ли, этот генерал не скелет. Он мумифицировался. Сам посуди: он там в двери долбится, как птица в клетке, и ему хоть бы хны. Кабы у нас сабли какие были или мачете, мы бы его хоть разрубить смогли на куски, а так… Я боюсь, что его даже пули не возьмут, в плоти застрянут, это как в подушку стрелять.
– И жечь нельзя, – понял мои опасения Голд.
– Так, может, и пес с ним? – предложил Одессит. – Тьфу на него, пусть он себе хоть лоб об дверь расшибет.
– Там рация, – объяснил я ему. – Если мы ее отсюда не заберем, то будем иметь дело с Рэнди, а что хуже – мертвый генерал тут или живой Рэнди там, я не знаю. Но что-то мне подсказывает, что второй вариант реально хуже.
– И не забудьте обо мне, – подала голос Фира. – Я за рацию этого генерала сама загрызу, если надо. Зубами.