Дороги судеб
Шрифт:
– Нет, – помахал пальцем я. – Не надо ни у кого ничего отнимать, Господь с тобой. Просто может выйти так, что возникнет конфликт интересов и кому-то придется по душе то, что нужно и нам. Оно пока ничье и станет в результате собственностью того, кто сможет доказать свое право. Юристов тут нет, судов – тоже. А значит, у кого прав больше?
– У кого оружия больше, того и право. – Фира блеснула зелеными глазами. – Оно и раньше так было, еще там, на той Земле.
– У того, кто им лучше умеет пользоваться, – не согласился с ней я. – И у того, кто сможет это доказать на деле.
– И еще
– И еще, война – это дело не одиночное, война – дело коллективное, – снова перехватил инициативу я. – А потому прямо с завтрашнего дня начинаем учиться работать в группах. Учить вас будем по очереди я, Жека и Наемник, когда вместе, когда по отдельности, кто свободен будет. Наемника вот сейчас вовсе нет, он с конвоем ушел. Сработавшаяся группа впятером может положить очень большое количество народа, поверьте.
– Составы групп я назову завтра. – Голд махнул рукой и показал всем появившийся в ней Свод, как бы говоря о том, что у него все в нем записаны.
Работать группами бойцам очень даже понравилось, и уже через пару-тройку дней «волчата» начали шастать по окрестностям, правда, не так, как раньше, по принципу: «Пойдем туда, куда глаза глядят», – а целенаправленно. Жека, который сообщил всем, что контроль местности тоже входит в зону его влияния, разрабатывал для каждой из групп маршруты и давал задания: разведать то, проверить это.
Радиус походов был пока невелик, десять-пятнадцать километров от лагеря. Было принято решение дальше пока не ходить. Дальние походы не слишком подходят для молодых, больно они еще неопытны, и даже присутствие кого-то из ветеранов не даст гарантии, что «волчата» не наломают дров. К тому же случись им столкнуться с кем-то вроде приснопамятных рейдеров, людей бывалых и опытных, – и еще неизвестно, на чьей стороне будет удача.
Но результаты были. Благодаря этим вылазкам наши умники – Проф и Герман составили достаточно подробную карту близлежащей местности, со всеми оврагами, рощицами и родниками. Они вообще вопрос картографии поставили в особый приоритет. Всякий новый человек непременно ими опрашивался на предмет того, где он осознал себя на этой Земле и что видел по дороге. А бедняге Ювелиру они просто весь мозг вынесли, требуя, чтобы тот зарисовывал берега во время похода.
Я это их начинание очень одобрял – карты, подробные и качественные, были нужны нам как воздух. Без них жить куда сложнее, чем с ними, а потому оба ученых находили у меня и понимание, и поддержку.
В качестве награды наиболее отличившейся группе Жека выдавал лицензию на охоту. Дичь была знатная – Окунь.
Звероподобный бандос пришел на встречу к нашим стенам, как я ему и сказал, но конструктивного диалога у нас так и не получилось. Увы и ах, он не захотел выполнять функцию свободного поисковика людей, на которую я пытался его определить, пообещав в случае согласия поддержку нашей группы, и попытался меня убить, чтобы завладеть оружием. Инстинкты у него все-таки взяли верх над разумом.
Теперь он был учебным материалом для наших бойцов. Его выслеживали и убивали раз за разом, освобождая тех, кого он успевал найти, и отрабатывая на нем полученные умения, увы, пока очень немногочисленные. Оно и понятно – много ли вколотишь в голову за полмесяца пусть даже и очень усердным ученикам? Нас не по году учили, и то…
– Жизнь всему научит, – успокаивал меня Наемник в тот день, когда мы провожали третий караван. Сам он с конвоем не пошел, у него были иные задачи на ближайшее время. – Опять же, практика нужна, она полезней любых тренингов.
– Будет им практика, – заверил его я. – Куда ж без нее…
У меня была мыслишка отправить «волчат» под присмотром Азиза и Наемника в лесок, где, наверное, до сих пор бродят гаврики, которые тогда пытались прибить нашего зимбабвийца, а еще лучше – к болоту, где водятся древообразные страхолюды. Но на учебные рейды требовалось время, а его-то как раз и не было. Большинство «волчат» мне будут нужны уже очень скоро, не говоря об Азизе, а подобная вылазка может затянуться на неделю-другую.
Хотя к страхолюдам все равно сходить надо – там столько опыта отсыпают в обе руки, что глупо подобным не воспользоваться. Может, когда вернемся из намеченного рейда, прогуляемся. Заодно и склад еще раз навестим, вдруг чего забрать из остатков надо будет. Понятное дело, что к тому времени туда еще один конвой уже сходит, но непременно что-то да останется.
Но не стоит планировать такие вещи заранее, кто знает, что в грядущем рейде случится. «Загад не бывает богат», – так моя бабушка говорила и, похоже, права была. Это тебе не по безопасной реке плавать, а по незнакомому лесу идти.
Да и безопасность реки теперь являлась понятием весьма условным. Мы уже видели несколько пустых плотов, которые проплыли вниз по течению, и это означало вот что. Во-первых, на тех плотах явно кто-то куда-то в свое время плыл, это очевидно. Во-вторых, людям не повезло, они попались кому-то в руки, и, надо полагать, с концами, если никого на плотах не видать. Стало быть, есть в верховьях реки некто, кто людей не жалует. Причем этот некто еще и зажиточен настолько, что даже плавсредства себе не оставляет. Один из плотов, кстати, был чудо как хорош: большой, устойчивый, с рулевым веслом. Прямо душа у всех болела, когда он из виду скрылся. И ведь не выловишь его никак, больно далеко от берега плыл. Нет, безбашенный Крепыш было собрался в реку сигануть, но его остановили – не доплыть до плота было вот так, запросто. На лодке можно было бы попробовать, но все наши лодки курсируют с конвоем.
И все же лес был опаснее вдвойне, если не втройне. На реке все видно, а в лесу – нет. Речной маршрут уже изведан, а дорога ко второму складу есть только на карте давно застрелившегося генерала, и неизвестно, насколько верны сведения, местность-то изменилась.
Об этом и многом другом мы говорили еще три дня назад, прямо здесь, в моем домике. «Мы» – это все те, кто сейчас, по сути, и руководил уже немаленьким сообществом людей, которое осело в крепости.
Сама по себе мысль отправиться ко второму складу, тому, что ближе третьего, но дальше первого, не оспаривалась никем, хотя, полагаю, в глубине души каждый из нас понимал: добро, скорее всего, уже разграбили. Ну не разграбили, конечно, а вынесли, на вполне справедливых правах того, кто его первым нашел. Но мы так хотели заполучить еще один приз, что заранее не любили опередивших нас.