Дороги товарищей
Шрифт:
— Вы думаете?
— Это ясно, как божий день. Как говорил у нас в Одессе старый добрый еврей Хаим: «Мне не нужно видеть сала, я вижу его запах».
Фоменко засмеялся, вызывая Сашу последовать его примеру.
— Хорошо, — хмуро продолжал Саша. — Почему же я, — он нажал на «я», — должен сидеть в тылу?
Фоменко тоже нахмурился.
— Значит, так нужно, — сказал он. — Знай одно: ты назначен вовсе не случайно. Ты думаешь, лагеря, игра и все — только для того, чтобы школьники приятно провели лето? Вовсе нет.
— Да, все. Только, Андрей Михайлович, есть хорошая русская пословица: смелость города берёт!
— Не всегда! — отчеканил Фоменко, встал и расправил складки на гимнастерке. — Командир Никитин, выполняйте приказание!
— Есть, выполнять приказание!
Никитин повернулся кругом и отошел, как и положено солдату.
На войне как на войне.
СМЕЛОСТЬ, КОТОРАЯ ЯКОБЫ ГОРОДА БЕРЕТ
— Значит, Ваня, так, — полушепотом говорил Саша Никитин Лаврентьеву, — в двенадцать часов ты выведешь отряд к озеру.
— Ясно.
— На двенадцать часов меня вызывает Фоменко. Я думаю, задержусь не более часа. Если же в час, ровно в час, понимаешь, меня не будет, сажай отряды на плоты и переправляйся. Я вас догоню. В крайнем случае, найду на том берегу. Сбор в соснячке: Все понял?
— Все ясно. Хотя это, конечно, нарушение приказа…
— Я отвечаю! Смысл моего плана ты ведь понимаешь?
— Смелый план. Думаю, удастся.
— А победителей не судят! Докажем Андрею Михайловичу, на что способна Ленинская школа.
— Одно меня смущает: не оставляем охраны…
— Оставь три человека. Для виду. Неужели ты думаешь, что «зеленые» полезут в эту ночь к нам? Они знамя берегут. Это же ребенку понятно.
— Вообще-то, конечно…
— Действуй. Знамя наше!
— Сейчас без пятнадцати двенадцать. Пора выводить.
— Давай!
Луну закрыло темное облачко. Земля мгновенно погрузилась в густую, почти непроницаемую тень.
— Эх, облаков бы побольше! — прошептал Саша, с нетерпением дожидаясь, когда мимо него пройдут бойцы отряда.
И вот бойцы, один за другим, прошли и исчезли во тьме.
Саша облегченно вздохнул. Операция началась! Теперь уже никто, кроме «зеленых» не помешает ее осуществлению. А «зеленые», разумеется, и не догадываются о ней. Завтра Саша вручит Андрею Михайловичу отбитое у «зеленых» знамя!
Теперь можно было идти к нему.
«Только бы не понадобился командиру мой отряд до утра!..»
Фоменко сидел за столом и изучал план местности. Когда Саша вошел, он поднялся, оживленно сообщил:
— Получено донесение от Лапчинского. Есть успехи!
— Какие?
— Читай.
Саша взял листок, прочитал:
«Выведено из строя
— Ничего себе успехи! — усмехнулся Саша. — Это ведь Пиррова победа!
— В наступлении всегда больше потерь, чем в обороне. Важно то, что все группы отряда Лапчинского вышли в назначенное место и затаились там на ночь. Они находятся в семистах метрах от военного полигона. Вот, смотри, где. — Фоменко начертил на плане крестик.
— Да, близко.
— Бойцов уложил спать?
— Уложил, — пробормотал Саша.
— Можно отдохнуть часика три…
Фоменко не успел договорить.
— Трево-ога!.. — донесся вдруг испуганный крик часового.
Крик оборвался. С улицы раздался шум какой-то возни.
— Что за черт! — Фоменко подскочил к окну, распахнул его. — Кто там? Кто-то бежит! Сюда бегут!..
Затрещали под чьими-то ногами ступеньки крыльца.
— Саша, где твои бойцы?..
Распахнулась, как под напором ветра, дверь.
В кабинет начальника лагеря ввалилась толпа подростков с красными звездами на груди.
— «Зеленые»? — выкрикнул Фоменко.
— Мы — «красные»! — ответил гордый голос.
— Что за чепуха! — пробормотал Фоменко.
Толпа расступилась и пропустила вперед паренька лет шестнадцати. С первого же взгляда можно было определить, что это — атаман. На голове у него была кавалерийская фуражка, застегнутая ремешком под подбородком. На груди перекрещивались самодельные пулеметные ленты, похожие на патронташи. В руке паренек держал грозное деревянное оружие, напоминающее и меч, и саблю. Как и у остальных, на майке сияла у него красная пятиконечная звезда, майку перерезала широкая красная полоса, — очевидно, высший знак отличия.
Какое горделивое и победоносное выражение было на лице паренька! Губы плотно сжаты, брови сведены на переносице, взгляд метал молнии. Опираясь на саблю, атаман стоял в пяти шагах от Андрея Михайловича и многозначительно молчал. Воинство его тоже не издавало ни звука. Молчали и Фоменко с Никитиным.
— Вы арестованы! — наконец сказал атаман.
— Что за чепуха! — повторил Фоменко. — Кто вы такие? Вы знаете, что здесь военный лагерь?
— Мы все знаем! — сказал атаман.
Саша сделал шаг к окну.
Атаман насмешливо посмотрел на него, снисходительно заметил:
— Под окном стоят. Так что напрасно. Вы арестованы.
— А ну, убирайтесь вон! — закричал Саша.
— Потише, потише!
— Я говорю еще раз: убирайтесь вон, иначе вас…
— Связать! — спокойно приказал, атаман и протянул в сторону Саши руку.
В ту же секунду к Саше кинулись человек пять. Они скрутили ему руки, связали.
— Нет, это безобразие, ребята! — начал Фоменко. — Я понимаю, что вы играете, но у вас, по всей вероятности, отряд анархистов и хулиганов, а не советских школьников.