Дороги товарищей

Логинов Виктор Николаевич

— Маруся? — прошептал Саша.

Девушка не ответила: она спала.

Саша поднялся и укрыл ее одеялом. Маруся сладко, благодарно чмокнула в ответ губами.

Спать Саша, конечно, не мог, не имел права. Он чувствовал себя часовым на ответственном посту, бессменным часовым, не могущим сомкнуть веки ни на одну минуту. Он будет всю ночь, до самого рассвета ходить, ходить по поляне и сторожить покой девушки, и даже тогда, когда взойдет солнце, он все равно будет ходить, готовый ко всяким неожиданностям. Если нужно, он будет сторожить и день, и еще ночь. Он сильный, смелый, мужественный. Он — на посту.

Грозно

поглядывая в темноту, Саша делал круг за кругом. Из-под ног он поднял крепкую, твердую палку и держал ее, как винтовку. Спи, Маруся! Спи спокойно, Маруся! Пусть кто-нибудь подойдет!.. Пусть нападут враги!.. Саша будет драться, как лев. он уничтожит всех, — пусть их будет тысяча, две тысячи! И снова — круг за кругом, круг за кругом. Тверже шаг! Не смыкай век! Гляди в оба! Слушай тишину. Слу-у-ша-ай!

Спит Маруся… Спит поляна… Спит вся советская страна… Не спят только часовые. Ходят по родной стране часовые. Ходит по земле Саша Никитин, часовой. Слышишь, страна, как бьется его сердце?

В ПОЛОТНЯНОМ ГОРОДКЕ

Через три дня полотняный город, выросший на опушке леса, рядом с тремя дачами, принадлежащими городскому отделу Осоавиахима^[27], впервые был разбужен звуком горна.

Подъем!

Из палаток пулями выскакивали в одних трусах школьники, — теперь они назывались «курсантами».

Физзарядка в строю — по команде. Пятнадцать минут.

Потом — водные процедуры: мыло, щетки, зубной порошок. Нестройные очереди возле длинных умывальников. Бульканье сосков и фырканье. Скорее!

И — в речку. Плавание, ныряние. Всего десять минут.

Строй. Перекличка по отрядам.

Рапорт начальнику лагеря.

Завтрак. Вкусная, с дымком каша. Горячий кофе, хлеб с маслом. Полевая кухня!

После завтрака — два часа обязательных занятий.

Инструкторы Осоавиахима строгие, как строевые командиры.

Хороша ты, весела, беззаботна такая жизнь в пятнадцать-семнадцать лет! Даже наряд вне очереди — и то великое удовольствие. Десять нарядов? Ладно!

Горн, горн, горн звучит…

Подъем!

Горн, горн, горн звучит…

Отбой!

И снова — утренний горн.

Солнце над головой. Облака ниже солнца. Птицы ниже облаков. Ветер ниже птиц. Ветер омывает грудь и развевает волосы. Жизнь удивительно прекрасна!

Отряд Саши Никитина изучал по плакату конструкцию и взаимодействие частей станкового пулемета.

Отряд Всеволода Лапчинского — топографию.

Третий отряд — схему устройства танка.

Четвертый — дежурный: кухня, наряды, разные работы.

И так — по очереди.

Во второй половине дня — спорт: волейбол, беговые дорожки.

Строгий, четкий и веселый распорядок дня.

Жизнь ста двадцати школьников прочно установилась и стала привычной с первых же дней. И только одно таинственное событие нарушило ее течение.

Случилось это перед рассветом.

Олег Подгайный рассказывал после так:

— У меня такой характер: с вечера я сплю как убитый, а под утро начинаю отходить, и тогда меня муха разбудит. Я — чуткий! И вот я уснул с вечера, ничего не думая, потому что был в наряде и целый день колол дрова. Вдруг, когда я стал уже отходить, то есть проснулась во мне чуткость, я…

В общем, Олег вдруг открывает глаза и видит, что в палатку заглядывает некая

разбойничья рожа, — он так и говорит всегда: рожа. Олег хочет закричать, но рожа исчезает, и Олег думает, что ему эта чертовщина просто-напросто почудилась. Но проходит минута — и рожа снова появляется. В ту же секунду в палатку лезут «какие-то двое», хватают Олега за руки, зажимают рот. Олег чувствует, что ему скручивают руки. Тогда он смекает, — Олег так и говорит: «смекает», — и бьет ногой соседа. Сосед вскакивает и орет благим матом. «Какие-то двое» пытаются улизнуть, но Олег кидается одному из них на спину, цепко держится и выскакивает, из палатки верхом, как на черте, — он так и говорит: «на черте». «Бес» визжит и пытается укусить Олега. Олегу приходится соскочить на землю. «Бесу» этого только и нужно. Он стремительно кидается к лесу. Горнист играет тревогу. «Курсанты» ошалело выскакивают из палаток. А из лесу доносится свист и смех. Олег уверяет, что смех прямо-таки разбойничий. Другие говорят, что смех — явно мальчишеский. Но так или иначе — соседи по палатке подтверждают, что «неизвестные личности» пытались похитить Олега. Именно Олега, а не кого-нибудь другого. Олег ходит гоголем и показывает всем пугач, оброненный «разбойниками». У него даже возникает подозрение: не шпионы ли это? Впрочем, шпионы с пугачами не разгуливают, и это подозрение сразу же отпадает. Очевидно, таинственные похитители — рангом пониже, возможно, какие-нибудь хулиганы… Большинство предполагает, что это — деревенские мальчишки-озорники.

И все-таки дело серьезное, и Андрей Михайлович Фоменко распоряжается удвоить ночные посты.

Олег Подгайный становится знаменитостью. Пугач, так счастливо доставшийся ему, приобретает качество драгоценности. И в то же время он — боевая реликвия, трофей, талисман. Днем Олег носит его на специальном шнурке — через плечо, ночью кладет под подушку.

На этом таинственная история не кончается. Дня через три Олег просыпается, сует под подушку руку: пугача нет! Пугач исчезает бесследно. Но Олег-то хорошо помнит, что клал его на место, а часовые уверяют, что ни одна живая душа не побывала в ту ночь на территории лагеря.

Чертовщи-и-инка!

Больше до поры до времени никаких событий в лагере не случилось.

Саша Никитин, который считался одним из помощников Андрея Михайловича, имел возможность по вечерам отлучаться из лагеря до двенадцати часов. Почти каждый день он бывал в деревне Ивантеевке, у Маруси Лашковой. Раза два он ходил с ней в дачный парк на танцы. Она очень легко и красиво вальсировала. Саша был счастлив. Теперь ему казалось странным, как это он раньше мог жить без такой замечательной дружбы!

Но однажды Андрей Михайлович сказал, что всякие отпуска он отменяет: пора начинать военную игру.

Вот тогда-то и начались в лагере главные события, те самые, которые и привели Сашу Никитина в заброшенную избушку лесника.

ВОЕННАЯ ИГРА

Военной игрой, по плану, должна была начаться лагерная жизнь школьников. Военной игрой же, второй по счету, она должна была и закончиться.

Но уже на месте было решено немного отсрочить первую игру: школьникам требовалось некоторое время, чтобы освоиться с обстановкой, почувствовать себя «курсантами», втянуться в лагерную жизнь. Первая военная игра переносилась на девятый день.