Дорогой интриг
Шрифт:
— Ох.
— Значит, все, — удовлетворенно произнесла ее светлость, и мы, наконец, отправились на пикник.
Скажу честно, я даже обрадовалась тому, что мы поедем верхом. Это было очередным «преступлением», о котором матушка не знала. Когда мы отправлялись на лето в ее поместье, я пользовалась свободой, которую получала там, и часто каталась на лошади. Разумеется, об этом баронесса знала, не знала она лишь о том, что, отъехав от усадьбы, я пересаживалась на коня грума, и пока он вел в поводу мою кобылку, я скакала в свое удовольствие, сменив дамское седло на мужское. Амберли знала, укоряла, но молчала, как и грум. Но как раз в его интересах было хранить нашу маленькую тайну, и потому я с неизменным успехом и удовольствием нарушала правила.
Моей милой Звездочки не было ни во дворце, ни тем более в резиденции Его Величества. Но имелись лошади ее светлости, и они уже ждали хозяйку и ее сопровождение. Это были спокойные и послушные скакуны. Для них была выделена отдельная конюшня, и ухаживали за ними конюхи ее светлости, над которыми стоял граф Экус, высокий, длинноногий мужчина с надменным лицом и совершенно бесцветными чертами.
Он тоже был представителем Малого Двора герцогини Аританской и прибыл вместе с ней из Аритана после ее возвращения в королевский дворец. Графиня Экус была когда-то фрейлиной ее светлости, однако, забеременев, покинула службу, но не свиту герцогини. Впрочем, она жила в своем поместье, где растила детей, а их у четы Экус было уже пятеро. Когда главный конюший успевал совмещать свою службу и обязанности мужа, оставалось загадкой, но все его дети были похожи на него, как доверительно рассказала мне Керстин – мой неутомимый поставщик сплетен и правдивых сведений.
Граф стоял подле лошадей, и когда мы подошли, помог своей госпоже сесть на белоснежную лошадь, покрытую попоной с гербом ее светлости. Такие же попоны были и на наших лошадях. Мне достался жеребец гнедой масти. Он легко подпустил меня к себе, дал погладить и, фыркнув, ждал, пока мне поможет забраться в седло лакей, замерший рядом с конем.
— Как его кличка? — спросила я.
— Аферист, ваша милость, — с поклоном ответил лакей.
— Аферист? — изумилась я.
— Его кличка – Аметист, — вклинился в нашу беседу граф Экус, услышавший ответ.
— Как любопытно, — хмыкнула я и покосилась на лакея.
— Аферист он, ваша милость, — шепнул тот, — самый что ни на есть аферист. Конек хороший, не норовистый, но хитрый.
— В чем же его хитрость? — спросила я, но ответ так и не успела услышать, потому что наша кавалькада в сопровождении двух грумов тронулась с места.
Пока мы ехали рысью, я обернулась, отыскивая грума взглядом, и подозвала его. То, что я узнала о своем скакуне, не давало мне покоя, а столкнуться с аферой хитрого жеребца на половине дороги очень не хотелось.
— Чего изволите, ваша милость? — склонил голову грум.
— На что способен Аметист? Каких хитростей от него ждать?
Грум улыбнулся и почтительно ответил:
— Не беспокойтесь, ваша милость, Аферист… Аметист не доставит вам хлопот. Чаще всего он развлекается тем, что вдыхает, когда затягивают подпругу, и когда всадник забирается в седло, то съезжает с наглеца. Еще может вдруг захромать, но вы не волнуйтесь, ваша милость, он так выпрашивает ласку и угощение. Просто погладьте его, а я дам ему сухарь. А во время прогулки, если дать ему немного воли, то будет останавливаться у каждого ручья и щипать траву на каждом шагу. Он не голоден и жажды не испытывает, если не успел побегать до этого, но все жилы вытянет, стервец, лишь бы обратить на себя внимание, простите, ваша милость. Такой уж он у нас хитрец.
— Благодарю за пояснения, — улыбнулась я и погладила Аметиста-афериста.
— Рад угодить, ваша милость, — снова склонил голову грум.
В этот момент мы выехали из ворот резиденции, и герцогиня пустила свою лошадь в галоп, явно красуясь мастерством и красивой посадкой. Мы последовали ее примеру. Только за моей спиной жалобно застонала Керсти, и грум перебрался ближе к ней. А я уже наслаждалась скачкой. Оказывается, я успела заскучать по этому развлечению. В эту минуту я решила, что испрошу у ее светлости позволения брать одну из ее лошадей для конной прогулки. Может и Аметиста, если он не доставит мне хлопот в этом выезде.
Дорога заняла не более получаса, но короля мы почти упустили. Когда мы были уже недалеко от поляны для пикников, охотники, возглавляемые государем, почти исчезли из виду. Они, наверное, и вовсе не заметили бы нас, если бы не лошадиный топот. Герцогиня и не подумала придержать свою кобылку, и мы пролетели мимо дам и мужчин, не участвовавших в охоте, под их изумленные восклицания.
Всадники, заметив погоню, остановили своих скакунов. Навстречу нам выехал сам Его Величество, конечно же, в сопровождении своих теней – фаворитки и сестры. Ее светлость подняла руку, наши кони замедлили бег и до охотников дошли уже шагом.
— Доброго дня, ваша светлость, — немного сухо произнес государь. — Вы все-таки решили оказать нам честь своим присутствием? Отрадно, однако вы сильно задержались, что стало для вас привычным делом в последнее время, и теперь задерживаете нас.
— Прошу прощение, Ваше Величество, — ничуть не смутившись, ответила герцогиня. — Захотелось, знаете ли, проехаться верхом и насладиться резвым бегом скакунов. Не могла же я позволить себе мчаться впереди своего сюзерена. Это было бы верхом неуважения, потому пришлось нагонять вас. Но мы успели, и я рада пожелать вам удачной охоты, дорогой племянник.
— Вы только что проснулись, ваша светлость? — с легко уловимой иронией спросила графиня Хальт. — А кто-то даже не успел прибрать волосы. Такая распущенность, ужас.
Разумеется, она имела в виду меня. Я оставила замечание фаворитки без внимания, тем более, и ее светлость даже не обернулась в сторону Серпину, лишь спросила, чуть приподняв брови:
— Разве с вами собаки, Ваше Величество?
Государь, смотревший на меня, после замечания своей фаворитки, перевел взгляд на герцогиню:
— Вы где-то видите собак, ваша светлость? — прохладно спросил король. Взгляд его стал предупреждающим.
— И вправду не вижу, — улыбнулась герцогиня. — Значит, ветер откуда-то донес. Знаете, бывают такие пустолайки. Лают-лают, толку нет, один только шум.
— Оскорблять графиню было лишним, тетушка, — вклинилась Ее Высочество.
Герцогиня немедленно перевела взор на Селию, а я увидела, как досада скользнула одинаково по лицам короля и его фаворитки, потому что ее светлость провоцировать не стоило: