Дорогой Леонид Ильич
Шрифт:
Но характерно, что молодогвардейские патриоты никогда не уповали и даже не надеялись на поддержку сверху. Они действовали как истые партизаны, сами, без приказа выходили «на железку» и подрывали по мере сил и возможностей вражеские составы. Именно в таком наступательном порыве проходил третий этап Русского Возрождения — последние годы семидесятых. Крупные победы перед грядущим разгромом.
Оглядываясь назад, нельзя не поразиться удивительным успехам наших публицистов и литераторов тех лет, а также их размаху и расширению по стране. Успехи эти следует признать тем более впечатляющими, что они сопровождались непрерывными поношениями в печати. И не только от литераторов-интернационалистов, нет, русских патриотов бранили
Почему же такое стало возможным?
Тут приходится сказать слова, которыми слишком часто злоупотребляли и злоупотребляют: Русскую партию поддерживал народ. Оговоримся уж для исторической достоверности: большинство советского многонационального народа и слыхом не слыхали о книгах, статьях и делах русских патриотов. Так, но знало о том все «образованное сословие», и не только в обеих столицах. Боевые публикации замелькали в ту пору в целом ряде изданий и издательств в провинциальных центрах: Ростове, Саратове, Новосибирске, Иркутске, Петрозаводске, Вологде. Более того, за линией Русской партии внимательно наблюдал средний слой идеологических работников и средний совпартаппарат, ведь журналы выходили тиражами в несколько сот тысяч, а «Комсомольская правда», «Советская Россия» и «Человек и закон» — миллионами. Было что читать! По множеству откликов, которыми мы уже тогда располагали, народ, низовой госпартаппарат, военные и правоохранительные органы весьма сочувствовали призывам к порядку, русским корням и укреплению народной нравственности. Осмотрительное брежневское руководство о том, разумеется, ведало и не могло не учитывать в своей идеологической политике.
И учитывали. Несмотря на печатную брань в адрес русских патриотов, Брежнев, Суслов и Черненко, руководившие и внимательно следившие за идеологией, строго избегали главного воздействия советской эпохи — так называемых «оргвыводов», то есть, проще говоря, снятия и замены руководящих кадров. Попытки таких мер предпринимались партработниками разного уровня, но на самом верху это не встречало поддержки. Так дело могло бы тянуться сколь угодно долго, но резко и неожиданно сыграл тут зловредную роль мрачный, замкнутый и молчаливый шеф Лубянки Андропов.
Теперь русофобские настроения его документально выявлены и описаны, мы тут об этом говорить не станем. Важно напомнить лишь тогдашний политический контекст: через свое доверенное лицо, главного кремлевского лекаря Е. Чазова, отлично был осведомлен Андропов о тяжелом состоянии здоровья руководства Политбюро — Брежнева, Суслова, Кириленко и Черненко. Снедаемый неуемным и тайным честолюбием, он торопил свой час, а некоторые деятели Русской партии уже стали числиться в «кадровом резерве» высоких партийных подразделений. Ясно, что Андропову такое было совсем не на руку, не говоря уже про общее неприятие и русского патриотизма. И он решился на крайние меры, хотя, надо полагать, понимал, что дело это обнажит его истинную суть.
Все спецслужбы всего мира действуют только исподтишка, основной характер их деятельности — провокации, так было всегда, для чего эти органы и создаются. Приклеить к деятелям Русской партии политические обвинения было нельзя, все они искренне и открыто стояли за Советскую власть, в диссиденты не стремились, с иностранцами не якшались, взяток не брали. Андропов применил способ, который с гениальной краткостью выразил Мао Цзэдун: «Огонь
Увы, бумага была рассчитана толково. Старцы тогдашнего Политбюро крайне ревниво и раздраженно относились к таким пересудам. Вряд ли до них лично изделие дошло, но в аппарате ЦК (в особенности, в отделах пропаганды и культуры) было немало врагов Русской партии. Они и постарались дать делу ход, благо внешне все выглядело обыденно: баня, выпивка, лишние слова. Парторганы такие дела разбирали постоянно и с высказываниями не стеснялись.
Ганичев, как главный редактор центральной многомиллионной газеты, был в номенклатуре самого Политбюро, высшая номенклатурная ступень, поэтому ему объявил о снятии секретарь ЦК по идеологии М. Зимянин. Он объявил Ганичеву об увольнении и переводе на нижестоящий уровень без каких-либо пояснений. Для всех — и друзей, и недругов — это стало неожиданным и грозным предупреждением.
«Казус белли» с Ганичевым, секретность обвинений против него вызвали естественное смятение в Русской партии. Но партию эту Андропову надо было не только обезглавить, но и разгромить. Так вот и появилась три месяца спустя записка про «антисоветскую деятельность» Семанова, подписанная уже самим главой КГБ. Документ этот следует признать образчиком политического интриганства. По распределению обязанностей в Политбюро именно Генсек Брежнев, выражаясь аппаратным языком, «вел» органы КГБ пристально, вникая во все важные их дела (хорошо запомнил, как снимали Хрущева!). Андропов не раз направлял записки по таким серьезным вопросам на имя Генерального, по поводу Сахарова и Солженицына, например. Отметим, то были записки для Генсека и направлялись непосредственно на его имя. В этот раз было иначе.
По незыблемому правилу, существовавшему в аппарате ЦК со сталинских времен, любые документы, от писем трудящихся до докладных членов Политбюро направлялись исключительно через Общий отдел. Андропов, разумеется, знал, что глава Общего отдела Черненко его русофобский выпад сможет как-то приостановить и загодя предупредить Брежнева. И шеф госбезопасности решился на меру довольно-таки необычную, эта его записка была направлена всем членам Политбюро, «веером», как говорится. Больной Брежнев и столь же больной Черненко были поставлены перед фактом, возражений с их стороны не последовало.
А ведь доказательная часть андроповской записки была весьма жидкой, даже неверной и никакой бы серьезной проверки не выдерживала! Ну, обвинять нас, истинных сторонников Советской власти, в «антисоветчине», было как-то странно. Более того: в записке сообщалось членам Политбюро, что зловредные «русисты» привечаются в посольствах США, Италии, ФРГ и Канады. Четверть века миновало с тех пор, все вокруг нас изменилось, но могу поклясться, что ни разу в жизни в тех посольствах не побывал, даже не знаю, где они находятся (кроме американского, конечно).
Но дело было сшито добротно, меня сразу же убрали из журнала «Человек и закон», выбросили, как тогда выражались, «на улицу». Разумеется, это тоже произвело гнетущее впечатление на наших товарищей. В ту же пору разгромили русское издательство «Современник», пригрозили издательству «Молодая гвардия», стукнули «Наш современник», сняли редактора патриотического журнала «Волга», кое-кого еще предупредили.
Восстановить свои силы Русская партия не смогла вплоть до горбачевской «перестройки». Это пагубно сказалось на всех дальнейших идеологических событиях в стране.