Дорогой Солнца. Книга вторая
Шрифт:
Вот и оставленный нами «Хавэйл». Стоит, сиротливо притулившись у насыпи. Уже успел насобирать порядочно пыли, а с ней — разных неприятных изотопов.
Согласно полученному приказу, мне надлежало вернуться обратно на байке. Автомобиль разрешалось использовать лишь в самом крайнем случае, если электрический транспорт откажет или будет повреждён.
И тут мне почему-то стало остро жаль машину. Столько времени провели вместе… проехали так много… было в том, что её приходится оставить, что-то от предательства. Она
Я встряхнул головой. Что за странные сентименты вдруг на меня навалились?.. последствия «боевой химии», которую мне ненавязчиво вкачали перед выпиской? Вполне может быть. Энергии вроде стало поменьше, правда, в сон не клонит. И на том спасибо.
Я с раздражением нащупал в правом нагрудном кармане комбинезона аптечку. Даже хотел её выкинуть — но для этого пришлось бы расстегнуть защиту, чего делать внутри красных зон категорически не рекомендуется.
Подошёл к машине, нащупав во внешнем кармане ключ. Нажал на кнопку открытия дверей. Мигания поворотников, конечно же, не последовало — мы вывернули светодиоды. Однако замок щёлкнул вполне отчётливо.
Я открыл багажник и покопался в вещах, вспоминая, где оставил контейнер с инъекторами. Вроде бы возле бортика, там, где газовая плитка в чехле… но тут почему-то сложенная палатка. Она ведь точно была на другой стороне. Рубин переложил? Вполне может быть, когда мы готовили машину к путешествую в красную зону и оклеивали защитой.
Но где тогда инъекторы? Всё-таки нам нужно было поговорить до выезда, сейчас бы сэкономил несколько минут.
Куда он мог их убрать? Теоретически? Груз достаточно важный, значит, и место должно быть безопасным… салон? Наверняка! В ногах заднего ряда.
Я открыл заднюю дверцу, стараясь, чтобы внутрь попало как можно меньше пыли. Кто знает, вдруг машина уцелеет после штурма и её можно будет забрать и отмыть?
Ну вот, опять эти непрошенные мысли.
В ночнике всё наше оставшееся в автохозяйство выглядело беспорядочным нагромождением цветных пятен. Я с раздражением выключил прибор. Однако это помогло мало: Луна зашла, а звёздного света совершенно не хватало.
Очень пригодился бы маленький фонарик. Едва ли искорку света можно было разглядеть с горы — ведь её отсюда тоже было не видать. Надо было взять с собой, и чего я полностью положился на инструктаж?
Несколько минут у меня ушло на то, чтобы перекидать все вещи с заднего сиденья на переднее. И только после этого я окончательно убедился в том, что контейнера на месте нет.
Мы потеряли его где-то по дороге? Крайне маловероятно. Значит, оставался самый неприятный вариант. Контейнер нашли и изъяли.
Но ведь машина стояла целёхонькая! Даже ключ сработал штатно! Впрочем, это ни о чём не говорит — вскрыть замок и закрыть его обратно не слишком сложная задача для специалиста…
Но что это значит? Забрали контейнер и оставили
Я почувствовал, как неприятный холодок пробежал по спине.
Неприятное ощущение взгляда появилось некоторое время назад, но я списал его на перепады настроения от химии.
А теперь оно вдруг стало особенно острым.
Я замер. Потом медленно оглянулся.
Возле машины стояло трое, в защитных комбинезонах и противогазах. Один из них целился в меня из автомата.
Глава 24
— Вы должны будете меня убить, — сказал Дмитрий Задорожный, бывший начальник цеха приёмки.
После шевельнувшейся было надежды я решил, что это очередная пытка. Часть их извращённой системы ритуалов.
Он стоял на пороге моего… моих… апартаментов? Или как их назвать? Впрочем, правильно будет всё-так сказать «моей камеры», несмотря на весь комфорт, который мне предоставили.
А камера действительно была роскошной, особенно по меркам подземелья: огромная жилая комната с диваном, гидромассажная ванна в санузле, тропический душ и даже небольшая кухонька. В такую не стыдно и гостей приводить.
Ну, если бы не видеоряд, который непрерывно крутился на всех экранах.
Мне сказали, что это ровно то же самое, что ждёт меня завтра.
Мучительное убийство. Начиная от раздробления суставов, заканчивая снятием кожи, с периодическими перерывами и инъекциями обезболивающих.
Я не знал, кто эти несчастные, кого уже подвергли всему этому. Хотел только надеяться на неизбежность возмездия. А что мне ещё оставалось?
Все записи, которые мне показывали, были свежими. Если, конечно, цифры со временем и датой не были поддельными — а то ведь с них станется…
Конечно, я старался не смотреть на экраны. Даже пробовал закрыть один из них, самый большой, простынёй, снятой с дивана — но он, похоже, специально был вмонтирован в стену так, что это невозможно было сделать.
К сожалению, звук убрать тоже было невозможно. Так что о сне можно было только мечтать.
«В баре полно напитков, — сказала одна из моих тюремщиц перед тем, как запереть меня, предварительно в деталях рассказав всё, что меня ждёт в ближайшем будущем, — напейся как следует. Если повезёт, ты всё ещё будешь пьяным, когда мы начнём».
И это, конечно, была ещё одна ловушка. Я прекрасно понимал, насколько похмелье усиливает травматический опыт.
Несколько часов я тщательно изучал помещение в поисках малейших лазеек. Разумеется, тщетно.
Потом пытался разработать план, как именно можно сбежать, когда за мной придут утром. Разбить пару бутылок с алкоголем, приготовить розочки… бред, конечно. На видео всё видно. Плюс они могут газ пустить, и тогда я точно не сделаю нифигашеньки. Наверняка у них всё предусмотрено.