Дорогой Солнца. Книга вторая

Котов Сергей

Мальчишки чуть не сбили меня с ног, прямо на пороге. Галдели и кричали так, что у меня в ушах зазвенело.

Дети растут так быстро, что вроде не видишь их всего ничего — а они уже изменились. Это наблюдение вызывало странные, смешанные чувства: радость, гордость и грусть.

Сашка показалась только тогда, когда мальчишки, немного успокоившись, занялись сладостями. Ей тоже перепало угощение, которое она поглощала с достоинством, спокойно, едва слышно урча от удовольствия.

Когда мальчишки затихли в своей комнате, пришло время любви.

А после этого мы лежали молча в постели. Оба понимали, что не спим — но старались лежать без движения, тихо дыша. В надежде, что кто-то из нас всё-таки уснёт первым.

Сложно сказать, сколько так прошло времени.

Потом Оля положила мне ладонь на грудь, повернулась ко мне. В её больших глазах отражались зеленые цифры настенных электронных часов. Такие были в каждом помещении бункера.

— Думала, что будет легче… — тихо сказала она. — А оно как-то наоборот выходит…

— Прости, — ответил я после паузы.

— За что? Дим, я сначала ужасалась всему этому. А потом вдруг поняла: это же естественный ход вещей. Это всегда было, сотни и тысячи лет. Мужчины сражаются, женщины оберегают очаг. Если же мужчина не возвращается… что ж, всякое ведь бывало, да? Мы должны быть готовы поднимать детей, любой ценой. Правда?

Я нежно погладил её по щеке, убирая непослушный локон.

— Правда, — ответил я.

— Тревожно мне, Димка… какое-то напряжение в воздухе… чувствую, ещё не всё закончено…

— И это тоже, скорее всего, правда, — согласился я.

— Какими дорогими бывают минуты… — выдохнула она.

И снова прильнула к моим губам.

Наталья оказалась рыжей. По-настоящему рыжей — а не как Рубин, который, по его собственному утверждению, больше похож на блондина.

Причём волосы были настоящими, не крашенными. Огненного цвета, слега вьющиеся. Картину дополняла отличная фигура и умные зелёные глаза.

В другое время и в другой ситуации я мог бы даже влюбиться.

Их четырёхлетняя дочь была более светленькой. Скорее, в отца, чем в маму. И глаза у неё были карие.

Мальчишки оказались в восторге от маленькой гостьи и с большим энтузиазмом посвящали Юленьку (так звали девчушку) в детали своих мальчишеских игр.

Сама же Юленька была в совершеннейшем восторге от Сашки, которая неожиданно спокойно отнеслась к её любопытству, хотя обычно незнакомых детей благоразумно избегала.

Гости пришли не с пустыми руками: Рубин подарил Оле фрукты с ягодами (видимо, повторив ход моих вчерашних рассуждений), а Наталья принесла мясной пирог собственного приготовления.

Мы сидели за столом в гостиной, знакомились, общались, рассказывали разные смешные истории из прошлой жизни.

Даже успели пирог доесть.

А потом меня и Рубина вызвали по системе экстренного оповещения. Настолько срочно, что у него даже не было времени заскочить к себе забрать «тревожный» чемоданчик.

То, что его дёрнули, несмотря на официальный больничный, вызывало не только злость, но и серьёзное беспокойство.

Видать, дело по-настоящему серьёзное…

Нас и ещё пятерых сотрудников нашего Управления собрали в комнате для совещаний. С большинством я раньше пересекался в коридорах и столовых, но ничего не знал ни об их работе, ни о специализации.

Для начала майор из аналитического отдела дал нам неожиданно подробную информацию по операции, которая проводилась во вскрытом нами объекте в Воскресенском районе Подмосковья. Со схемами, картами, даже фото и видео.

«Что ж, терпение — добродетель, которая часто вознаграждается!» — поздравил я себя мысленно, впитывая иноформацию.

В операции было задействовано очень много наших сил. Чуть ли не целая бригада — на одну-единственную гору. И не просто бригада: лучшие из лучших.

Потому что альтернативой был ещё один ядерный взрыв, и такая возможность рассматривалась.

Чашу весов в пользу обычной операции качнуло мнение руководителя службы РЭБ. Я познакомился с ним потом: отличный мужик оказался — около пятидесяти, с обветренным суровым лицом и пронзительными голубыми глазами. Так вот, он дал гарантии, что сможет подавить все возможные каналы связи до момента перехвата управления над узлами.

И ведь подавил.

Связь была исключительно важна. Потому что сказанное Задорожным оказалось правдой: в руках у части мятежников, остающихся в изолированных убежищах, осталось очень опасное оружие.

Чтобы усыпить бдительность обитателей подземелий, была разработана стратегическая операция по дезинформации. Якобы заговорщикам удалось разгромить штурмующих.

Был составлен подробный доклад для «руководства», скрывающегося в подземельях, о результатах обороны. Чтобы форма доклада и его содержание не вызвали подозрений, пришлось применить методы, которые едва ли могли быть одобрены международным сообществом и приверженцами всяких женевских конвенций — но ведь такого сообщества, фактически, уже не существовало. Как и самой Женевы.

Несмотря на то, что для получения информации активно применялись препараты, двум пленным удалось вставить в текст скрытые маркеры, которые обнаружили лишь после пятого «смыслового фильтра», организованного аналитиками и специалистами по допросу.

И всё равно, несмотря на такую тщательность подготовки, элемент риска оставался.

Поэтому ответ с дальнейшими распоряжениями и инструкциями был принят с огромным облегчением всей командой.

Мятежникам предписывалось покинуть убежище и переместиться на некий «Объект Омега» и готовиться к началу второй фазы.