Дороже золота

Ли Эйна

– Довольно удивительно, сеньор Фрейзер, что после стольких лет вы стали третьим человеком, обратившимся ко мне с подобным делом. Что ж, пойдемте в дом и посмотрим, чем я смогу вам помочь.

– Святой отец, вы не будете возражать, если сначала я напою коня?

– Конечно, нет! – Священник направился к колодцу. – Можете также напоить вашу собаку.

– Вообще-то это не мой пес. – Наполнив колодезной водой шляпу, Гарт поднес ее к морде Бутса. – Он идет за мной со вчерашнего дня, и я предположил, что его хозяин

живет где-то здесь.

– Мне этот пес не знаком, и у него, кажется, повреждена задняя лапа.

– Да, в ней была большая заноза, но я ее вытащил.

– Бог тебе воздаст за это, сын мой, ибо все мы Его создания, – смиренно произнес отец Чавес, а затем, улыбнувшись, добавил: – Думаю, с этим четвероногим вы теперь друзья навеки.

Налив воды в нашедшуюся около колодца плошку, священник поставил ее перед собакой, а Гарт ослабил подпругу, завел коня в тень одного из деревьев и надежно привязал.

– Теперь и нам можно укрыться в прохладе, – с облегчением произнес Чавес. – Там вы сможете утолить жажду, после чего мы займемся вашим делом.

Священник оказался прав – в доме действительно царила прохлада. Опустившись на старый потертый диван, Гарт с удовольствием вытянул ноги. В последнее время ему чаще всего доводилось сидеть на обычных грубых стульях или жестких скамейках без спинок. На какое-то мгновение сердце Гарта сжалось при воспоминании о доме, где он вырос, о близких, которых он любил и по которым сильно скучал.

В это время в комнату вошла немолодая женщина, неся на подносе кувшин и стаканы. Она тоже с каким-то особым вниманием посмотрела на Гарта, отчего ему вновь стало слегка не по себе.

– Сеньор Фрейзер, скажите, откуда вы родом? – поинтересовался священник, когда они отпили по нескольку глотков освежающего лимонада.

– Из Виргинии, святой отец.

– И вы намерены впоследствии туда вернуться?

– Да, со временем я обязательно это сделаю. Точную дату я пока не определил, но это произойдет не раньше, чем завершу дело, ради которого прибыл в Калифорнию.

– И именно это дело привело вас в Тьерра-де-Эсперанса?

– Да, святой отец.

Отец Чавес поднялся с кресла.

– Так что же вы хотели у меня узнать, сеньор Фрейзер?

Гарт достал из кармана карту, повторно нарисованную по памяти, и протянул ее священнику, после чего тот положил рисунок на стол и окинул его быстрым взглядом.

– Хм… Точно такую же карту я видел несколько дней назад.

«Черт возьми!» – мысленно выругался Гарт. Неужели шериф Бакман его опередил?

– Должно быть, она досталась вам от мужчины и женщины, которые подали заявку на один из участков? – продолжил между тем священник.

– Мужчина и женщина? – Гарт был явно озадачен. – И как они назвались?

Чавес открыл большую книгу с пожелтевшими от времени страницами.

– Заявка была подана Патриком Майклом и Popлан Кэтрин О’Трейди. Так откуда у вас эта карта, сеньор Фрейзер? Вы украли ее у них?

– Как раз наоборот, святой отец, это они ее украли. То есть они выкрали первую копию карты, которую я нарисовал по памяти, и когда пропажа обнаружилась, мне пришлось снова ее восстанавливать. Оригинал карты, который дядя Генри, младший брат моего отца, выслал нам перед смертью, находится у нас дома, в Виргинии.

Священник покивал головой.

– Значит, Генри Фрейзер – ваш дядя?

– Совершенно верно… Надеюсь, он успел подать заявку на приглянувшийся ему участок?

– Насколько мне известно, нет. Ваш дядя регулярно посещал миссию и присутствовал на мессах, так что вряд ли он ездил подавать заявку куда-то еще.

– На мессах? – удивился Гарт. – Вы хотите сказать, что дядя Генри перешел в католичество?

– Да, сын мой: он умер прямо здесь, в миссии.

– Мы этого не знали. В своих письмах дядя не упоминал о переходе в другую конфессию, а о его смерти нам сообщил некий доктор.

– Доктор Эстебан, – подсказал священник. – Уезжая в Сакраменто, этот добрый человек пообещал передать скорбную весть близким усопшего. Я рад, что он нашел время сделать это.

«Не очень-то он торопился, – подумал Гарт. – Тянул почти три года».

– Однако в своем письме доктор ни словом не обмолвился о вашей миссии, – сказал он. – Вот мы и думали, что дядя умер в Сакраменто. Скажите, святой отец, он долго мучился?

– О продолжительности его страданий ничего сказать не могу, но здесь, с нами, он провел около месяца, прежде чем отправился к нашему милосердному Господу.

Все еще пребывая в некотором недоумении, Гарт проговорил:

– Даже не думал, что встречу человека, который был рядом с дядей в его последние минуты. Я просто обожал дядю Генри, и потому мне стало намного легче от того, что о нем кто-то позаботился и проводил его в мир иной.

– Мы тоже любили Генри, – кивнул Чавес. – А он часто рассказывал нам о племянниках. – Глаза священника лучились доброжелательством. – И ты, сын мой, был у него самым любимым.

Гарт не смог удержаться от улыбки.

– В самом деле? Вот уж не знал. Жаль, что мы с ним мало времени пробыли вместе.

– Сын мой, у тебя есть возможность восполнить этот пробел: твой дядя похоронен здесь, прямо за церковью.

– Тогда, святой отец, если вы не возражаете, я сию же минуту пойду туда, а потом вернусь, и мы завершим наше дело.

– Конечно-конечно. Мне тоже нужно отлучиться, чтобы выслушать исповеди прихожан. Выйти к погосту ты можешь через заднюю дверь.

Когда Гарт приблизился к железной ограде, окружавшей небольшое кладбище, оттуда выходила та самая женщина, которая приносила лимонад. Пропуская ее, он отступил в сторону и приподнял шляпу.