Дорожный реквием
Шрифт:
— Так это за все года! — пояснил Разин.
— У тебя копия этого списка есть? — Алексей свернул листок и положил в карман.
— Ну, есть? И что?
— А, вот что Андрюша. Выдели из этих ста тридцати восьми фамилий тех. Кто имеет права и тех — кто работает водителями. Вот что. И кстати — вчера снегопад был, происшествий то нет? Никого не нашли?
— Да нет — слава Богу! Все тихо! Да и, как правило — этот козел интервал между убийствами больше делает — от двух до трех недель!
— Не зарекайся! Всякое может быть!
— Не понял?
— Ну, вот по поселку то слух пустили — что это Метелкин убийца?
— А, что его пускать! Я не знаю — как вот похороны пройдут! Боюсь — родственники убитых — учинят на кладбище вандализм! Уже слышал — мол, могилы Метелкина — быть не должно!
— И что делать будите? — насторожился Степанов.
— А, что делать. Пришлось в тайне вот могилу в другой деревне на другом кладбище капать. За тридцать километров отсюда. Вознесенка. Там вроде — как и похоронят. Но мы на всякий случай — туда наряд милиции послали! Мало ли чего!
— Во сколько говоришь похороны?
— В час!
— Так нам надо ехать! Собирайся, и поехали! Пока доедем! Пока то се!
— Я Алексей Иванович. Так весь район скоро тут знать буду! — ворчал Попов по дороге в Вознесенку. — Ни минуты покоя. Попов туда. Попов сюда. Что на этот раз?!
Степанов, покосился на водителя и, подмигнув иронично ответил:
— Ты, Вова, еще деревенских похорон не видел.
— Чего?! Каких еще похорон? — недоверчиво переспросил Попов — глядя на дорогу.
— Простых. Похорон. На кладбище едим. Вот. Посмотришь.
— Нужны они мне ваши похороны. Лучше решите вопрос — где мы с вами тут на ночлег остановимся? — ворчал Попов.
Степанов, посмотрел на Разина и, кивнув ему головой — махнул рукой в сторону водителя.
— Эту Вознесенку — у нас пьяной деревней зовут. — сказал Разин вглядываясь в проплывающий мимо окна пейзаж.
— Почему пьяной? — спросил Степанов.
— Да, было дело. На заре перестройки. Отличилась эта деревня. Купили спирт на свадьбу. А в деревни всего дворов то — пол сотни будет. Из них тридцать живых, остальные брошенные дома стоят. Так вот они всей деревней напились и поугарали. Девятнадцать человек тогда после той свадьбы умерло! Там на кладбище местном — целая братская семья алкашей лежит. Больше то и могил свежих нет. А в деревне, если пол сотни жителей наберется — и тогда хорошо! Вот так — ее пьяной и прозвали. Да там одни алкаши, деды, да бабки — остались. Поэтому мы это кладбище и выбрали — от греха подальше.
— А, что думаешь — Вознесенцы не станут протестовать, что на их кладбище насильника похоронят?
— Да, кому там протестовать то? Водки нальют — как в честь поминок и все! Весь протест и улетучится! Им хоть самого Гитлера туда на захоронение привози! Все едино! Глушь, алкашня и разруха!
— Да, печальная реалия нашей жизни! Кто мог подумать!
— Да, а ведь раньше, при царе — зажиточное село было! Ему уже больше ста пятидесяти лет! Одно хозяйство крепче другого. А потом. Пришли коммунисты. Всех вознесенцев — кулаками, признали и пошло, поехало! В их избы то — большевики въехали после ссылки хозяев, а что толку?! Хозяйство то поддерживать надо! А не просто на печи лежать! А кто из них работать то хотел? Вся шушара к власти пришла! Кто?! Голь да лоботрясы! Их комиссарами да председателями назначили! Вот и все! Пошла Вознесенка на угасание! Теперь, вот последние дни доживает! А жалко — такая деревня была!
— Да, сколько их таких деревень на Руси нашей матушки?! Половина?! — тяжело вздохнул, согласился с Разиным Алексей.
Из-за поворота дороги показались полу лысые холмы. Петляя, слегка занесенная снегом полоска асфальта — уходила вверх. «Волга» плавно покачиваясь взревела стосильным двигателем и словно уставший альпинист — пробиралась к вершине.
— Вот затем поворотом будет Вознесенка. А нам надо направо свернуть. Их кладбище справа. — показал рукой Попову Андрей.
Тот сбавил скорость и всматривался в дорогу. Слева, между холмов, показались серые избы деревни. Над некоторыми висел печной дым. Степанов напряг зрение — пытаясь рассмотреть людей. Но улицы Вознесенки были пусты. На улицах — не было ни машин, ни тракторов.
— Словно деревня — призрак, какой то! — пробубнил Алексей.
— А, оно так и есть. Деревня призрак. Тут из всех благ цивилизации только электричество и осталось! Да и то — наверное, скоро отключат! — сказал Разин.
— Это почему?
— Да не платит же никто! Кому платить! Местные, то — не работают! Денег нет! Пенсию почти всю сразу всей деревней пропивают! А, наш, районный Энергосбыт — уже давно сказал — будем отключать! Одни убытки! Они ведь еще и провода срезают! Там ведь алюминий — сдают черти, их — на металлолом! Одно слово! Кранты — деревни!
— Да, что за время? А еще говорят, мол — страна с колен поднимается! Смотреть страшно! — вставил свою реплику Попов.
— Вот сейчас поворот! Не промахнись! — крикнул ему Разин.
«Волга» завизжала тормозами и, накренившись — съехала с асфальта. Проселочная дорога, расчищенная грейдером — резко уходила влево. На вершине холма показался сельский погост. Серые покосившиеся кресты и памятники уныло торчали из сугробов.
— Это ж надо! Кто — то расчистил путь грейдером! — удивился Разин. — Так бы хрен проехали — пешком пришлось тащиться! Снег то по пояс!
— Интересно, кто это мог сделать? — задумчиво спросил сам себя Степанов.
Кладбище было небольшим. Оно примостилось возле небольшого пролеска. Часть могил были с оградками. Часть — сиротливо торчали унылыми кочками незащищенных бугорков. Выцветшие металлические венки дребезжали на ветру. Вдалеке — на самом краю кладбище виделся дымок от костра. Черная кучка свежевырытой земли словно показывала, что хранить Метелкина будут там.
— Это, наверное — могильщики землю отогревали! Костер развели! — махнул в сторону дыма Разин. — Пойдемте, что ли? — спросил он у Степанова.
Выходить из машины на холод не хотелось. Колючий ветер, словно местный хулиган, цепляясь к приезжим — налетал противными порывами. Алесей тяжело вздохнул и открыл дверку.
Ноги проваливались в глубокий, снег. Идти было трудно. Алексей прикрывал лицо рукой. Противные снежинки били прямо по глазам. Возле свежевырытой могилы тлел костер. Несколько головешек должны были вот — вот потухнуть. На холмике земли одиноко торчала воткнутая лопата. Степанов поискал взглядом могильщиков, но не нашел. Остановившись, он дождался Разина. Тот, подошел к нему, вплотную и, тяжело дыша — спросил: