Дорсет
Шрифт:
В это время Эшвуд пошевелился и застонал.
— Ты, мерзавец! — Хелен отшвырнула телефон. — Ты наехал на корову! Теперь нас заберут в полицию!
Она трясла его за грудки, а он беспомощно мотал
— Хелен, Хелен, это же я! — наконец, выдавил Эшвуд не своим голосом. — Александр.
Женщина разжала пальцы. Голос действительно принадлежал Дорсету.
— Ну посмотри на меня внимательно! Я понимаю, что…
Зато она ничего не понимала.
— А этот где? — доктор Грант не могла бы поклясться, что местопребывание Длинного Ала ее действительно интересует.
— Не знаю. Там решат. Сразу в ад. Или в чистилище. Он тоже, оказывается, католик. У нас есть догмат о чистилище. Но говорят, для него это слишком мягко.
Хелен схватилась руками за голову, потому что ей показалось, что череп вот-вот разлетится на тысячу кусочков.
— А ты?
— А про меня сказали, что я свое еще не догулял, — Дорсет пытался рассмеяться разбитыми губами Эшвуда. — И отправили вниз. Сначала хотели сделать святым мучеником
Рада ли она? Хелен истерически расхохоталась.
— И что ты теперь будешь делать?
— Машинами торговать, — не растерялся Дорсет. — Этот тип, кажется, не голодал, — он хлопнул себя по коленям. — Выведу татуировки, — граф с неприязнью воззрился на свои руки. — Поеду с тобой, куда ты там собралась? В Питер? Проживем как-нибудь.
Хелен чувствовала, что продолжает икать, смеяться и плакать одновременно.
— Дорсет, ты сумасшедший!
— Это не важно. Ты тоже не в своем уме. Леди Адекватность. В постели с привидением!
По дороге к ним уже бежали люди из деревни. Видимо, владельцы стада. Граф Александр порылся в кожаных штанах Эшвуда, вытащил из заднего кармана бумажник и с интересом воззрился на радужные купюры.
— Как ты думаешь, 20-ти фунтов нам хватит, чтоб замять инцидент с коровой?