Досье Сноудена. История самого разыскиваемого человека в мире
Шрифт:
Теперь, когда вопрос о массовой слежке особенно обострился, администрация Барака Обамы сделала то, что ей всегда хорошо удавалось: заняла выжидательную позицию. Внутри «Дворца загадок» к этому отнеслись скептически, и сквозь скептицизм проглядывало вполне очевидное раздражение. Агентство, ориентированное на развитие за счет внутренних факторов, привыкло идти своим путем. Действующие сотрудники не могли открыто высказать свое мнение. Но бывшие сотрудники АНБ не скрывали, что, по их мнению, Белый дом попросту сделал их козлами отпущения.
«Ни президент, ни высокопоставленные представители администрации не оказали агентству никакой поддержки, и это не осталось незамеченным ни высшими должностными лицами, ни рядовыми сотрудниками в
На одной из официальных фотографий в Белом доме зафиксирован этот момент отчуждения между агентством и администрацией президента. В ноябре Барак Обама и вице-президент Байден провели встречу со старшими военачальниками. Местом встречи был выбран кабинет в Белом доме. Обама сидит в центре, лицом к камере, его правая рука поднята, он делает знак, что хочет высказаться. На дальнем конце овального стола сидит в одиночестве генерал Кит Александер, по бокам на стене висят две картины, как бы подчеркивающие его уединенность. По-видимому, президент и руководитель АНБ за обедом о чем-то беседовали. Но других фотографий сделано не было.
За подобную утрату политического влияния АНБ в значительной степени нужно было пенять на себя. Шаги Александера в ответ на утечки Сноудена выглядели неумелыми. Первоначально он утверждал, что программы внутреннего сбора информации помогли предотвратить 54 террористических заговора, подразумевая, что последние планировались на территории США.
Заместитель Александера Крис Инглис впоследствии признал, что более десятка этих заговоров имели хоть какое-то отношение к территории США. Потом он заявил, что лишь один из них, возможно, был сорван в результате массовой слежки за американцами. (Он также весьма неоднозначно высказался относительно того, были ли эти заговоры реальными; некоторые из его выступлений указывают скорее на финансовые операции и связанные с ними нарушения.)
Но самый большой ущерб АНБ на Капитолийском холме нанес не Александер, а Клэппер, руководитель всех шпионских агентств. Клэппер солгал Рону Уайдену на сенатских слушаниях в марте. На вопрос о том, собирает ли АНБ «какие-либо данные на всех американцев, на миллионы или сотни миллионов из них», Клэппер дал безоговорочный и решительный ответ: «Нет, сэр. — А потом добавил: — Ненамеренно».
Этот ответ ему потом припомнили. Лгать конгрессу — дело все-таки серьезное. После откровений Сноудена Клэппер стремился как-то сгладить или обойти свой мартовский ответ, описывая его как «наименее неправдивый ответ» из тех, которые можно услышать на публичных слушаниях. Но это не сработало: от помощников Уайдена было получено соответствующее предупреждение и требование исправить свои показания. Клэппер внял им и заявил, что просто «запамятовал» о такой вещи, как сбор данных о телефонных звонках внутри страны. Эти «исправленные» показания тут же спровоцировали требования об увольнении Клэппера со службы или об отставке. Джеймс Клэппер принес публичные извинения сенатской комиссии — но не лично Рону Уайдену.
Однако нашлись и лояльные сторонники, которые с пеной у рта защищали АНБ от нападок. Одним из них была Диана Фейнштейн, глава сенатского комитета по разведке. На следующий день после того, как Сноуден вышел из тени и выступил с публичным заявлением, Фейнштейн сделала бескомпромиссное заявление. «Я не рассматриваю его как разоблачителя. Думаю, это предательство, — сказала она. — Он нарушил присягу. Он нарушил закон». Фейнштейн отрицала, что сбор данных о телефонных звонках и интернет-коммуникациях представляет собой слежку, заявив, что АНБ просто
Однако после того, как выяснилось, что агентство проникло и в личный мобильный телефон Ангелы Меркель, Фейнштейн сразу изменила свою позицию. Она потребовала «общего пересмотра» всех разведывательных программ и ворчала, что возглавляемый ею комитет по разведке сената «недостаточно проинформирован». По поводу шпионажа за дружественными странами и премьер-министрами она сказала: «Что касается сбора в АНБ разведданных на лидеров американских союзников — включая Францию, Испанию, Мексику и Германию, — позвольте мне заявить однозначно: я категорически против этого».
Позиция Фейнштейн оказалась противоречивой — как для сторонников, так и для критиков АНБ. С одной стороны, это был щелчок по носу за деятельность, которая всегда являлась частью ключевой миссии агентства: сбор иностранной разведывательной информации. С другой стороны, Фейнштейн оставалась защитником необычных и новых программ массовой слежки АНБ — тех самых, которые, по сути, и подтолкнули Эдварда Сноудена к его разоблачениям.
Несмотря на эти колебания, лояльность Фейнштейн по отношению к агентству под вопрос никогда не ставилась. Осенью 2013 года она предложила законопроект по «преобразованию» АНБ. Он представлял собой одну из нескольких законодательных инициатив. По сравнению с другими ее вариант, естественно, предусматривал максимально мягкие преобразования агентства. В нем предлагалось внедрить ограниченные изменения, в основном сохраняя статус-кво, а в некоторых случаях даже расширяя и без того огромные полномочия агентства.
Это поняли не сразу. 31 октября более десятка репортеров собралось у дверей специального комитета сената по разведке на втором этаже здания Сената США имени Харта, где проходило закрытое заседание. В воздухе витали подозрения о том, что Фейнштейн попробует все замять, но за несколько дней до этого сенатор слишком далеко зашла, когда раскритиковала слежку АНБ за лидерами союзнических государств. Секретного текста предложенного ею законопроекта никто в глаза не видел.
Через полчаса после начала заседания пресс-группа Фейнштейн объявила, что ее законопроект, закон о совершенствовании FISA, был одобрен при соотношении голосов 11 к 4. Закон увеличивал «прозрачность важнейших разведывательных программ» и запрещал «массовый сбор записей». Однако в считаные минуты эти новости разлетелись повсюду. При ближайшем рассмотрении оказалось, что законопроект предусматривает прекращение массового сбора контентов — то, чем АНБ занималось далеко не в первую очередь. Пресс-релиз был обманчив. Реальность заключалась в том, что предложение Фейнштейн укрепляло и даже расширяло полномочия АНБ в сфере массового шпионажа…
В частности, в нем предусматривалось, что АНБ может «просеивать» иностранные электронные и телефонные коммуникации в целях поиска нужной информации об американцах. Впоследствии Фейнштейн не высказала никаких сожалений по этому поводу. Она заявила, что угроза террористических нападений велика, как никогда, и добавила: «Думаю, существует огромное недоразумение в отношении этой базы данных АНБ и в отношении того, насколько жизненную роль она, в моем понимании, играет в защите страны».
Другие сенаторы, однако, выдвинули более жесткие предложения с целью обуздания агентства. Одним из них стал Джим Сенсенбреннер, глава юридического комитета палаты представителей. Сенсенбреннер являлся первичным автором Патриотического акта, целью которого было обеспечить, чтобы американские шпионы могли эффективно бороться с терроризмом в мире после 11 сентября. Теперь он заявил, что администрации Буша и Обамы извратили законопроект, использовав его для того, чтобы шпионить за невинными американцами. Это был классический момент в стиле Франкенштейна, когда ученый вдруг понимает, что его детище — отнюдь не та замечательная вещь, к которой он так стремился, а монстр, вышедший из-под контроля…