Дословный перевод

Шульгина Анна

— Мы недавно виделись, — девушка послушно двинулась следом, косясь по сторонам. Похоже, что после её отъезда тут сделали даже не ремонт, а перепланировку. — И не скажу, что меня прямо тянет кинуться ей на шею…

— Как и любому, кто хорошо знает Алинку, — Илья рассмеялся, заметив гримасу сестры. — Присаживайся, я её позову.

Оставшись одна, Герман оглянулась, сознавая, настолько лишней сейчас здесь смотрится. Как дворовая кошка на каминной полке, заставленной фарфором. Правда, ничего громить или просто нашкодничать не хотелось.

Хотелось увидеть маму, поговорить с отцом, а потом залезть на руки к Жене и по-детски пожаловаться на все произошедшее. Не до слез, а просто, чтобы он посочувствовал, а потом, когда все это кончится, вместе посмеяться. Пообещать, что больше в такие приключения не полезут. И уехать домой.

Достаточно было одного взгляда на стену, чтобы понять, что она здесь никогда не почувствует себя своей. Не из-за фотографий, нет. Просто невозможно жить и быть счастливой там, где сознаешь собственную чужеродность. Эти три года не только она строила свою жизнь — семья занималась тем же самым. Даже если произойдет чудо, и они полностью смогут забыть все и помириться, сама Алена уже никогда не станет такой, как раньше. Почему-то именно сейчас, когда смотрела на одну из старых фотографий, сделанную ею лет пять назад, поняла это совершенно четко. И — странно — но больно от этого не было. Скорее легкая светлая грусть, но без горечи.

— Я вижу, с тобой все нормально.

Алина стояла на нижней ступеньке лестницы и с каким-то непонятным выражением рассматривала старшую.

— Да, спасибо за беспокойство, — только закончив полную дежурной вежливости фразу, Лёнка вслух фыркнула, осознав только что сказанное. Да уж, кто-кто, а сестра вряд ли не спала ночами, тревожась и не находя себе места.

— Зря ты так, — девушка подошла ближе, но обниматься не лезла. Уже хорошо, потому что тяги к лицемерию не испытывали обе. — Мы с тобой никогда подругами не были…

— … и вряд ли станем.

— Да. Но зла я тебе никогда не желала, — Алина села на диван, подобрав под себя босые ноги. — И Антон — тоже…

— Давай не будем о нем, хорошо? Не подумай, я не обижаюсь ни на тебя, ни на него — у вас свои жизни, гробьте их, как хотите. Можешь не поверить, но искренне желаю, чтобы все у вас получилось. Он ведь завязал?

— Больше двух лет назад, — младшая немного поколебалась, прежде, чем ответить. — Я думала, отец его убьет после того, как ты уехала…

— А смысл? Не он меня прогнал, и никто мне насильно дурь в руки не впихивал. Но что бросил — молодец, стоило сделать это намного раньше. Ты ведь в него давно влюблена была?

— С пятнадцати лет. Только кому я была нужна, если есть старшая сестра — умница-красавица?! — Алина с нескрываемой злобой отбросила подушку. — Ты у нас была светом в окошке, наследницей и вообще самой лучшей!

— Ну, вот и славно, а я уже начала думать, что тебя подменили, — Алена наблюдала за сестрой с любопытством и какой-то отрешенностью. — Ладно, не психуй, а то испортишь цвет лица перед свадьбой.

Но ответить младшая не успела, с каким-то ужасом посмотрев ей за спину и шарахнувшись в самый угол дивана. Что именно могла так напугать сестренку, которая могла довести абсолютно любого до состояния неконтролируемой ярости, Лёнка не поняла, потому оглянулась.

— Женька…

Она так и не поняла, как оказалась совсем рядом с ним, наверное, за секунду пролетела, но от облечения, когда его руки крепко-крепко сжались на её спине, на пару мгновений даже горло перехватило. И слух, наверное, отказал, потому что она видела, как шевелятся его губы, а не могла понять, о чем он говорит. Только сильнее стискивала пальцы на мужском затылке и прижималась всем телом, вдыхая родной запах.

— Ален! — до неё более-менее дошло только, когда Власов довольно ощутимо встряхнул её, чтобы привлечь внимание. — Ты в порядке?

— Угу, — а сама так и висела на нем, уткнувшись носом в шею.

— Точно?

— Абсолютно.

Видимо, только сейчас он понял, что все закончилось, когда увидел, ощупал и услышал это от Алены.

— Вот так тебя одну и отпускай, сразу сперли.

— А ты не отпускай.

— Теперь и не дождешься…

На покашливание стоящего неподалеку Никола Петровича они обратили внимание не сразу, хотя оно становилось все громче, намекая на дурное расположение духа папеньки и возможный бронхит.

— Ален, нам нужно поговорить, — Герман, устав ждать, пока обнимающиеся и чего-то там шепчущие уразумеют непристойность собственного поведения, обозначил свое намерение совсем уж четко.

Женька хоть и неохотно, но руки разжал. Пусть побеседует, а потом он заберет Лёнку из этого серпентария.

— Хорошо, сейчас подойду, — она на секунду обняла ещё крепче, потом отстранилась. — Я постараюсь поскорее, не скучай тут без нас.

— Хорошо, — все-таки не удержался и быстро поцеловал в губы. — Я пока с твоей сестрой поговорю.

От этого предложения диван под подскочившей Алиной аж заскрипел.

— Пап! — сама младшенькая как-то резко побледнела и затравленно, но с надеждой оглянулась на отца.

Вопреки её чаяниям, немного подумав, тот махнул рукой.

— Говорите, только потише. Идем, — это уже Алене.

— Такое впечатление, что я чего-то не знаю… — Лёнка вопросительно кивнула Женьке, который начал как-то странно улыбаться в сторону Алины. Так, что у старшей внутри даже колыхнулось что-то, похожее на ревность.

— Иди, я тебе потом все расскажу, — Власов напоследок заправил ей за уши темные прядки и подтолкнул в сторону коридора, где уже скрылся Николай Петрович.

— Ну, хорошо…

Оставив его с перепуганной Алинкой, девушка прошла к кабинету, на секунду замерев перед дверью. Все то, что было до этого, всего лишь репетиция, а премьера будет сейчас. Странно, но ни страха, ни внутреннего трепета не было, поэтому Лёна спокойно повернула ручку и вошла в комнату.