Доспехи бога
Шрифт:
Я тоже отхлебываю из бокала. Хорошее вино, старое, душистое.
– Мне не нужен Багряный.
Наверное, впервые в жизни Нуффо теряет лицо. Не то чтобы совсем теряет, но оно как-то сминается, и на миг его хозяин кажется очень старым. А я ощущаю, наоборот, в себе некий кураж. Мои ставки здесь высоки, я это даже не чувствую, а знаю, хотя не могу объяснить откуда.
– Вы не ослышались, друг мой Нуффо. Мне нужен не Багряный, а всего лишь три минуты рядом с ним. Возможно, хватит и двух. Но без свидетелей.
– Что вы ему скажете? – быстро спрашивает каффар.
Презрительно ухмыляюсь:
– Абсолютно ничего. Более того, мне безразлично, будет ли он к тому времени жив или нет. Лучше, если нет.
– И все же? – У-Яфнаф подался вперед. – Извините, но я должен быть уверен…
Он пытается давить, и отвечать следует соответственно.
– Нет уж, – перебиваю я, – это вы меня извините. Я, между прочим, до сих пор не знаю, в силах ли вы предоставить мне нужную услугу…
– Смешно, – равнодушно отзывается каффар. – Если бы вы не были в этом уверены, я не имел бы удовольствия беседовать с вами.
Он допил вино и, вертя в руках пустой бокал, тихо сообщил:
– Мой народ очень стар. Мои предки заботились о зерне, из которого проклюнулся росток мироздания… Их знания были неисчерпаемы, а сила потрясала сферы. Но это было встарь, а нам достались лишь малые крупицы.
Нуффо посмотрел на меня, словно ожидая возражений. Я молчал.
– Мы давно уже такие, как все. Живем, как сотворенные наскоро, и умираем, как они. Торгуем, работаем, оказываем услуги. На свою беду, даже это мы делаем лучше всех. Поэтому нас не любят. Но нам не нужна ничья любовь. Мы просто должны выжить. В «Увэхоль Цааль» сказано: когда покачнутся устои, именно нас призовет Эру свидетельствовать за всех, и горе миру, если никто не отзовется на зов.
Стакан выскользнул из пальцев каффара, но не упал, а не спеша опустился на стол.
– Мы изгои. Мы парии. Это правда. Как и то, что «Увэхоль Цааль» не лжет. Ваше дело, верить или нет… Нас убивали многие, но извести не сумел никто. А вот Багряный вполне способен, – голос его дрогнул. – Я почти уверен, что вы посланы Предвечным. Если же это не так, мы опять попробуем справиться сами.
В горле запершило; я глотнул вина и заверил:
– Не справитесь.
Ну и глаза у него! Наверно, он способен расплющить собеседника одним взглядом.
И что ему объяснишь? Что в Департаменте ворюга на ворюге, а ни сидеть на нарах, ни лететь в отставку без пенсиона никому неохота, он, предположим, поймет. Но вот как растолковать, что такое Департамент?
А объяснять надо.
– Не справитесь, – стараюсь звучать неотразимо убедительно. – Его мало убить. Его нужно уничтожить. До последней пылинки. И только мне это по силам. Ваше дело – верить или нет… – повторяю я его же слова.
– Наше, – кивает каффар.
Затем вытягивает губы трубочкой, негромко свистит.
В углу – шорох, постукивание. Длинная вислоухая псина, вылитая такса, неуклюже выкарабкавшись из-под дивана, вперевалочку семенит ко мне.
Нуффо отклеивает от меня взгляд и следит за зверюгой. А та, добравшись до моего кресла, очень деловито ставит лапы на подлокотник и, смешно суча задними конечностями, вскарабкивается на колени.
– Асфалот! – укоризненно говорит хозяин.
Ноль внимания. Животина топчется по мне, часто стуча жестким хвостом. На вид она очень дряхлая. Сиво-седая, беззубая, с проплешинами и лиловатым бельмом на левом глазу. Тоже, наверное, Изначальное Зерно поливала, непочтительно думаю я.
– Норо лим! Норо лим, Асфалот! – строго окликает Нуффир.
Живая руина со звучным именем шумно спрыгивает, вернее, сваливается с меня и, приволакивая задние лапы, грузно утопывает обратно, под диван.
– Асфалот – потомок псов Предвечного, поливавших Изначальное Зерно, – голос Нуффо торжественен. – Асфалот не ошибается. Я верю вам, посланец Эру.
Наси ха-каффри начинает сдирать кожу с правой руки, от локтя и вниз.
Лицо его при этом спокойно и невозмутимо. И никакой крови..
Арбих меня предупредил. Это хорошо, это высшая гарантия, но смотреть все-таки неприятно, не сказать – жутко…
Перчатка ничем не отличается от кожи. Даже легкий загар, даже едва различимые золотистые волоски. Почему это так действует на нервы? Ведь ничего ж страшного; ну, нельзя им прикасаться к мерзости окружающего мира. Бывает. И не прикасаться тоже нельзя: изгою не к лицу надменность. Так что никак каффарам не обойтись без «второй кожи». Хотя, конечно, для особо важных случаев предусмотрены и исключения. А мой случай, безусловно, особо важный.
Интересно, лица у них тоже синтетические? Сие даже Арбиху неведомо.
Каффар встает, протягивает мне руку, ладонью вверх. Поднявшись, повторяю его жест – ладонью вниз.
Краткий миг соприкосновения ошеломляет. На меня обрушивается шквал образов, феерически ярких и, несомненно, исполненных тайного смысла, мне, к сожалению, недоступного. На какое-то мгновение я выпадаю из реальности, а затем буря сменяется штилем. Остается лишь ощущение абсолютной, полной, безоговорочной надежности. Верительная грамота по-каффарски. Быстро, просто, изящно, и никакого тебе унизительного зондажа мозгов…
– Прекрасно. – Нуффо ловко натянул перчатку. – Вас известят о месте и времени окончательного расчета. Теперь попрошу адрес.
– Западный тракт. Восьмая миля. Имение «Тополиный пух».
Мой собеседник приятно удивлен.
– Арбих?! Арбих дан-Лалла?! Это очень хорошо, друг мой. Вы даже представить себе не можете, как все удачно складывается… Оговорен ли какой-либо пароль?
– Картагинем делендам эссе.
Нуффо приподнимает бровь. Ему явно неведомо, что такое Карфаген и почему его следует разрушить.