Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков
Шрифт:
— Прочитали? Распишитесь — кадровик любезно протянул свою авторучку.
Согласен — не согласен, телеграмме это не скажешь, а раз прочитал, то надо расписаться, чтобы контрольные органы могли знать, кому персонально доводилось содержание. Подпись, дата. Потом не говори, что не знал.
— Поймите, Николай Иванович, — сказал офицер управления кадров, — о вас персонально звонили из Москвы, вам надо получать очередное воинское звание, не всю же жизнь быть подполковником. Начальник, который задерживал ваше продвижение, переведен в группу по демаркации границы и вам снова открыта дорога по служебной лестнице.
— Я это понимаю, — сказал я, — но я владею китайским языком и больше пользы принесу здесь, на китайской границе, занимаясь погранпредставительской работой. Вы считаете целесообразным использовать человека с китайским языком на иранской границе?
— Да какая разница, — кадровик смотрел на меня как на не совсем нормального человека. — Вы же коммунист и считайте это приказом партии. Партия вам доверяет, партийная характеристика готова, вопрос перевода согласован с Вашим начальником не только в округе, но и в Главке. Вы знаете, какие могут быть последствия в случае вашего отказа? Исключение из партии, значит — отстранение от должности. Новое назначение с понижением, а может быть и увольнение из армии. И коту под хвост ваша безупречная служба в течение 20 лет. Вы сами подумайте, что кроме вас посылать некого. У того дети маленькие, у этого жена по здоровью не подходит. У вас дочь взрослая, учится в институте. Если вас там убьют, то хоть сирот малолетних не останется. Потом удостоверение участника боевых действий получите, льготами будете пользоваться. В молодые годы вы уже служили на иранской границе.
— Спасибо вам за теплые слова и пожелания, — рассыпался я в благодарностях. — Посылаете меня в пекло, а говорите, что я хочу отсидеться в теплом месте в краю вечно зеленых помидоров. У нас лето всего два месяца, минус 45 средняя температура зимой. (Заметки фенолога и народный календарь. 4 июня — Степан Летогляд. Если в этот день еще лежит снег, то лето будет коротким и холодным. 15 августа — Виталий Колотун. Пора первых заморозков. «На Виталия отморозишь гениталии». 21 августа — Акулина Горчичница. «На Акулин день валенки надень, На Акулину клади компресс на грудь и спину». Начало первых простуд.). Ехать туда я не хочу не из-за боязни быть убитым, а потому, что кадры нужно использовать целесообразно. У нас и так не хватает офицеров со знанием китайского языка. Лейтенантам платят меньше, чем среднему рабочему. Языковая надбавка смехотворна и офицеры-специалисты бегут в разные стороны. Кто их здесь учить будет?
— Ладно, Николай Иванович, — вздохнул кадровик, — идите, посоветуйтесь с семьей, подумайте, завтра с утра дадите мне ответ. В полдень мне надо докладывать в Москву. Мой вам совет — не ломайте себе карьеру. Партия — сила, которая все определяет и решает. Прикажет — поедете руководить сельским хозяйством или мосты строить. До завтра.
Был июнь 1991 года. Дома слёзы. Такое уже не раз приходилось видеть, когда приходили сообщения о ранениях или гибели друзей в Афганистане. Будем думать. Последнего слова я еще не сказал. До завтра время есть. Откажусь — в краевой центр уже не переведут. Квартиры не получим. Могут и отсюда выпереть. А куда ехать? У жены специальность есть. Будет детей в школе учить или на кинофабрику устроится. Институт киноинженеров звучит неплохо. А кому нужен человек со знанием китайского языка в центре России или общевойсковой офицер с высшим общим образованием? Если из партии выгонят, то даже военруком в школу не возьмут. Будут шарахаться как от прокаженного. Критиковали «беруфсфербот» (запрет на профессии по политическим и иным мотивам) в Германии, а у нас этот запрет намного жестче. Одна дорога в дворники или учеником автослесаря. Это одна сторона.
Другая сторона. Еду вместе с женой. Войны там нет. Есть движение антикоммунистической направленности. Может быть, успокоится всё. Люди там живут, служат. И мы поживем. Экзамены по языку я сдал на отлично и освобожден от подтверждения квалификации на 5 лет. Языковую надбавку за знание китайского языка буду получать и на иранской границе. Дочь у бабушки в Энске. Вдвоем куда легче всё пережить. Надо обсудить, что берем с собой, что продаем, что выкидываем.
Жалко дочь. Как-то так получилось, что для нее папа стал всем. Всех людей она сравнивает только с папой. Это плохо. А я ее учил, чтобы она не была тихоней и показывала, где надо, свои зубы. И это получилось. Правда, она до сих пор вспоминает, как папа ножницами вырезал дыру не ее кофточке. Решила она ножницами подрезать шелковую бахрому на парадной скатерти в зале. Вы можете, конечно, себе представить, что из этого получилось. Моя воспитательная беседа натыкалась на полное невосприятие. Следовательно, нужен пример, чтобы до человека дошло, что так делать нельзя. И я ножницами вырезал клок материи на ее трикотажной кофточке. Этот вой надо было слышать. Мать сразу увела ее в комнату, чтобы решить, как можно восстановить кофточку. Через два часа дочь победно вошла в мой кабинет в кофточке с роскошной ромашкой, которая никогда бы не появилась на кофточке без моего хирургического вмешательства. Объяснение достигло своей цели. Но затаенную обиду дочь напомнила мне уже в возрасте около тридцати лет.
Чувствую, что назначение пройдет быстро. Вперед поеду один. Осмотрюсь. Жаль покидать место, где прослужил ровно шесть лет. За эти годы подошла и очередь на покупку дефицитных вещей: кухонный и спальный гарнитуры, новый холодильник, малогабаритная стиральная машина, ондатровая мужская шапка. Приходило время становиться «зажиточным» человеком потому, что за два-три года службы на одном месте очередь на приобретение дефицита не подходит.
Ехал сюда на повышение с перспективой последующего роста. Шел 1985 год. Во всю ивановскую шла кампания борьбы с пьянством и алкоголизмом. Глоток вина по своей значимости стоял на втором месте после измены Родине. Начальнику огневой подготовки отряда объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку по партийной линии только за то, что он поставил экскаваторщикам бутылку водки за вырытый котлован под баню и немного выпил с ними. На парткомиссии, на которой присутствовал начальник отдела кадров округа, «огневик» в отчаянии («тринадцатая» зарплата, очередное звание, служебное продвижение и учеба — все побоку) воскликнул:
— Кунаев намного больше меня натворил и ему тоже строгий выговор с занесением!
Кадровик быстро записал фамилию и спросил:
— А в каком подразделении служит Кунаев?
— Да ни в каком. ЦК КПСС объявил Первому Секретарю ЦК Компартии Казахстана Динмухаммеду Ахмедовичу Кунаеву строгий выговор с занесением в учетную карточку за развал экономики и социально-политической сферы союзной республики. И мне строгий выговор с занесением за 100 грамм водки. Разве это справедливо?
Несмотря на местный трагизм ситуации, члены парткомиссии от души посмеялись над приведенным примером и начальником отдела кадров округа, но строгий выговор с занесением оставили.
Этот начальник огневой подготовки вскоре отличился снова, но уже на трезвую голову. Надо было поставить столб для электроматюгальника (громкоговорителя) на стрельбище. Ходил огневик по полю, и так примерялся, и так присматривался, выбрал место, отметил подошвой сапога крест — бурить здесь. Бурильщик начал бурить и точно перерубил трансконтинентальный кабель связи, обеспечивающий связь на линии Москва-Токио и далее с пересадками. Если бы кто-то знал, что здесь проходит такой кабель, то за версту это место бы обходили, но утонченная интуиция огневика сделала так, что наше забытое Богом место стало на какое-то время знаменитым в международном масштабе.
Через полгода командование округа направило меня в Москву за назначением на должность заместителя начальника пограничного отряда. Как всегда, все срочно: аллюр три креста. Из захолустного городка в столицу. На поезде до Читы, так ближе на запад. Из Читы достал место на маленький самолет до Иркутска. В Иркутске труба. Ни билетов, ни самолетов. Раньше все летали активно. От Москвы до Хабаровска билет стоил рублей сто двадцать. Между городами рублей тридцать-тридцать пять. В принципе, даже инженер и учитель могли себе позволить полет в отпуск на самолете.
Пошел на пограничное КПП — контрольно-пропускной пункт. Тоже пограничники. Помогли обратиться в кассы. Полный облом. Не могут взять даже на приставные сиденья у выхода (когда билетов нет, то и это неплохое место.)
Начальник КПП, майор, куда-то сходил, потом прибежал, говорит:
— Быстро пошли, там борт из Москвы, привезли министра обороны Монголии, какой-то маршал его сопровождает. Минут через сорок полетят обратно в Москву.
Самолет нашли быстро. Новенький ТУ-154. У трапа группа военных, папахи с красным верхом, красные лампасы. Офицеры поодаль.