Достаточно времени для любви, или жизнь Лазаруса Лонга
Шрифт:
– Давайте ваше определение, – сказал Айра, – обещаю не хохотать.
– Подожди. Чтобы определить словами столь важное понятие, как "любовь", необходимо обратиться к тому, кто испытал ее. Есть такая старинная притча: как объяснить слепому от рождения, что такое радуга. Да, Иштар, я знаю, что ты могла бы запросто снабдить подобную личность клонированными глазами – но в дни моей юности эта проблема не имела решения. В те времена можно было лишь растолковать несчастному физическую теорию электромагнитного спектра, назвать частоты, которые воспринимает человеческий глаз, определить через
– Всякий раз, когда это было возможным, когда один из моих сенсоров замечал ее. Чарующее зрелище!
– Конечно. Минерва может видеть радугу, слепой же не в состоянии этого сделать. Электромагнитная теория не соответствует жизненному опыту. – Лазарус, – добавила Минерва, – возможно, я вижу радугу лучше любого существа из плоти и крови. Мой визуальный диапазон простирается на три октавы – от пятнадцати сотен до двенадцати тысяч ангстрем.
Лазарус присвистнул.
– А у меня и полной октавы не наберется. Скажи мне, детка, а ты различаешь оттенки?
– О, конечно!
– Хмм. Не стоит описывать их. Придется оставаться наполовину слепым.
– Лазарус помолчал. – Вспомнил про одного слепца на Марсе... Это было. Айра, когда я распоряжался там в... эээ... доме отдыха... Он...
– Дедуся, – устало перебил его исполняющий обязанности, – не надо считать нас детьми. Конечно, вы самый старый из всех живущих... но самая юная здесь – моя дочка, которая глядит на вас телячьими глазами, – уже постарше дедуси Джонсона, когда вы с ним расстались. В следующем году Гамадриаде будет восемьдесят. Гама, дорогая моя, сколько у тебя было любовных историй?
– Боже, Айра, кто их считает?
– А ты брала у мужчин деньги?
– Не твое дело, отец. А ты хочешь предложить мне сколько-нибудь?
– Не юли, дорогая; все-таки я твой отец. Лазарус, или вы полагаете, что Гамадриаду можно смутить простыми словами? У нас проституция не процветает – слишком много найдется любительниц, желающих попасть в профессионалки. Тем не менее несколько борделей, которые функционируют в Нью-Риме, зарегистрированы в Коммерческой палате. Но вам я рекомендую один из наших лучших домов – Элизиум... Как только закончите реювенализацию.
– Хорошая идея, – поддакнул Галахад, – отпразднуем. Сразу же, как только Иштар одобрит ваши кондиции. Я приглашаю вас, дедушка. Это честь для меня. В Элизиуме есть все – от массажа и гипнокондиционироваиия до самых утонченных блюд и изысканнейших зрелищ. Назови только – и все будет. – Минутку, – запротестовала Гамадриада. – Галахад, не будь эгоистом.
Идем вчетвером. А ты, Иштар?
– Конечно, дорогая. Развлечемся.
– Или вшестером, только для Айры нужна еще спутница. Да, отец?
– Дорогая, побывать на дне рождения Лазаруса – дело соблазнительное... хотя я стараюсь обычно избегать общественных мест. Сколько же вы прошли реювенализаций, Лазарус?
– Не суй свой нос куда не надо, пузырь. Как сказала твоя дочка: "Кто их считает?" Можно будет испечь именинный пирог, как в детстве, и хватит одной свечи.
– Фаллистический символ, – заметил Галахад. – Древний знак плодотворящей силы – вполне подходящий для реювенализации. А пламя – не менее древний символ жизни. Но свеча должна быть настоящей, а не поддельной – если такую удастся найти.
Иштар оживилась:
– А что! Свечных дел мастер найдется. А если нет – берусь сделать ее сама – правда, в стилизованной форме. Впрочем, дедушка, если хотите, могу соорудить ваше изображение: я скульптор-любитель, и неплохой. Выучилась, когда пришлось заниматься косметической хирургией.
– Минуту! – запротестовал Лазарус. – Мне нужна восковая свеча, чтобы можно было задумать желание и задуть ее. Спасибо, Иштар, не хлопочи. Спасибо тебе, Галахад, я бы предпочел таверну. А можно справить мой день рождения и здесь – чтобы Айра не чувствовал себя мишенью в тирс. Дети мои, я же перевидал все увеселительные и развлекательные дома, которые только можно придумать. Веселье – в сердце, а не в этой фигне.
– Лазарус, разве вы не видите, что ваши дети хотят развлечь вас? Они любят вас – один бог знает почему.
– Ну...
– Возможно, обойдемся и без таверны. По-моему, мне запомнилось кое-что из перечня, приложенного к вашему завещанию. Минерва, кому принадлежит Элизиум?
– Это дочерняя корпорация нью-римской "Сервис Энтерпрайзис лимитед", которая в свою очередь принадлежит ассоциации "Шеффилд-Либби". Короче говоря, вам, Лазарус.
– Черт побери! Кто посмел вложить мои деньги в такое дерьмо? Энди Либби, благослови. Господь, его тихую душу, наверняка в могиле перевернулся. Впрочем, не помню, может быть, я похоронил его на орбите возле последней открытой нами совместно планеты, на которой его убили.
– Лазарус, в ваших мемуарах этого факта нет.
– Айра, еще раз говорю, в моих мемуарах многого нет. Бедолага глубоко задумался... вот и пришлось хоронить. Я оставил Энди на орбите, потому что обещал ему перед смертью доставить его тело на родину, в Озарке. Попытался найти его через сотню лет, но не сумел. Маяк скис, наверно. Хорошо, дети, вечеринка состоится в моем счастливом доме, и мы обойдемся тем, что здесь имеется. Так, на чем же мы остановились? Айра, ты хотел дать определение слову "любовь".
– Нет, вы собирались рассказать о слепце, с которым познакомились, когда командовали шлюхами на Марсе.
– Айра, ты груб, как дедуся Джонсон. Звали его "Шумок" – не припомню настоящего имени, да и было ли оно. Так вот Шумок был из той же породы, что и ты, – из тех, кого не приходится заставлять работать. В те дни слепец вполне мог проявить на милостыню, а большего ему не предлагали, ведь тогда вернуть зрение было нельзя.
Только Шумок не желал жить за счет других и делал, что мог. Играл на коробочке с мехами и пел. Был такой инструмент: жмешь на клавиши, водишь руками – приятно слушать. Все это происходило в те времена, когда электронные инструменты еще не вытеснили механические.