Достаточно времени для любви, или жизнь Лазаруса Лонга
Шрифт:
В обществе нет места игре. Или ты способен вырезать сердце этого типа и съесть его, или же ты молокосос. Если тебе не нравится подобный выбор, не лезь.
Корабль улетает, лишь когда оплачены все счета. Без сожаления. Когда я сделался инструктором по военной подготовке, у меня не хватало опыта – то, чему я учил своих парнишек, должно быть, погубило кое-кого из них. Война слишком серьезная вещь, чтобы ее преподавали неопытные.
Компетентная, уверенная в себе личность не способна на ревность. Ревность –
Деньги являются самым искренним из всех видов лести.
Женщины любят, чтобы им льстили.
Мужчины тоже.
Живи и учись... Иначе долго не проживешь.
Там, где женщины настаивали на абсолютном равенстве с мужчинами, они всегда оканчивали в грязи. А ведь женские суть и способности выше мужских... Правильная тактика заключается в том, чтобы требовать себе всех возможных привилегий. Женщины не должны ограничиваться одним только равенством. "Равенство" для женщин – это проигрыш.
Мир есть продолжение войны политическими методами. Есть где потолкаться – и приятнее, и много безопаснее.
Что одному магия, другому – дело техники. "Сверхъестественное" – слово пустое.
Фразу: "Я (мы, ты) просто должен..." – следует понимать в том смысле, что делать этого не нужно. Слова: "Это понятно каждому" – предупреждают о возможных сложностях. Если слышишь: "Конечно" – лучше проверить все самому. Эти маленькие клише и прочие им подобные, если уметь правильно читать их, позволяют хорошо ориентироваться.
Не усложняй жизнь своим детям, облегчая им ее.
Мой ей ноги.
Если по случаю ты принадлежишь к тому несчастному меньшинству, которое способно создавать, заниматься созидательным трудом, – не вымучивай идею, ибо ты ее выкинешь. Терпи же и, когда настанет время, сумеешь родить ее. Учись ждать.
Никогда не докучай молодым расспросами о личной жизни – в особенности о сексуальной. Когда они растут, нервы так и торчат из них наружу, молодежь противится всякому вторжению – и совершенно оправданно – в свою личную жизнь. О, конечно, они наделают ошибок... но это их дело, а не твое. (Ведь ты же успел наделать собственных... не так ли?) Не следует недооценивать силы человеческой глупости.
ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: XI
ПОВЕСТЬ О ПРИЕМНОЙ ДОЧЕРИ
Когда небо потемнеет, стань рядом со мной на древней планете людей и обратись к северу, погляди вдоль рукоятки Ковша и еще чуть за ней налево... Ну как, видишь? Ощущаешь? Ничего нет, только холодная тьма? Попробуй-ка снова, закрой глаза, пробуй снова, теперь уже внутренним зрением, внимай крику диких гусей, замысловато отдающемуся в бесконечном пространстве...
Вот оно, сияние! А теперь постарайся задержать его в умственном взоре и, сминая пространство, направь к нему свой корабль. Тихо, тихо, не промахнись. Девственная планета. Новые Начала...
Вудро Смит, человек со многими лицами и именами, всякое повидавший, высадил свой отряд на Новых Началах, планете чистой и ясной, как утро. "Приехали", – сообщил он своим спутникам. Бесконечные мили нетронутой прерии, бескрайние леса, не знакомые с топором, извилистые реки, высокие горы – повсюду богатства и везде опасность. Тут тебе жить, тут умереть, ну а грехом можно счесть только смерть. Бери лопату, держи топор, строй лачугу, ставь забор – следующим летом подымешь повыше – веди борозду, ставь стены и крышу.
Учись выращивать, учись есть. Здесь не купишь, здесь все надо сделать самому, своими руками! А как научиться? Ошибешься – попробуй снова и снова...
* * *
Эрнст Гиббонс, он же Вудро Смит, известный также под именем Лазаруса Лонга и так далее, президент коммерческого банка Новых Начал, вышел из столовой "Уолдорф". Он стоял на веранде, ковырял в зубах и деловито оглядывал улицу. С полдюжины оседланных мулов и прыгун в наморднике были привязаны к коновязи у его ног. Справа, под навесом торгового дома "Доллар ребром", владелец Э.Гиббонс, разгружался караван мулов. В пыли посреди улицы валялся барбос; верховые старательно объезжали его. Слева, на противоположной стороне улицы, дюжина детей с шумом играла во дворе начальной школы миссис Мейбери.
Не сдвинувшись с места, он насчитал тридцать семь человек. Какие перемены за восемнадцать лет! "Доллар ребром" был уже не единственным поселением и даже не самым большим. Новый Питтсбург куда больше (и грязнее), а Сепарацию и Единение можно уже считать городами. И все это родилось после двух рейсов из колонии, едва не погибшей от голода в первую зиму.
Он не любил вспоминать об этой зиме. То самое Семейство... впрочем, каннибализм так и не удалось доказать... но все же неплохо, что их нет в живых.
А теперь можно об этом забыть. Умерли слабые, скверные скончались или погибли; уцелели – как всегда – самые сильные, умные и благородные. Новыми Началами можно было гордиться, теперь планета будет становиться лучше и лучше еще долгое время.
Все же двадцати лет на одном месте довольно; пора снова отправляться в дорогу. Во многих отношениях было куда забавнее, когда они с Энди – упокой, Господь, его тихую, невинную душу – вместе слонялись от звезды к звезде, столбили участки и никогда не оставались на одном месте дольше, чем было необходимо для того, чтобы прикинуть перспективы. Он подумал, не опоздает ли его сын Заккур вместе с третьей партией решившихся попытать удачи.
Приподняв килт, он почесал над правым коленом, – точнее, проверил, на месте ли бластер; подтянул пояс – прикоснулся к игольному пистолету; почесал затылок – убедился, что второй метательный нож на месте. И уже готовый присоединиться к обществу, задумался, возвратиться за свой стол в банке или же лучше двинуть прямо в торговую факторию, чтобы проверить поставки. Ни то, ни другое не казалось ему привлекательным.
Один из привязанных мулов кивнул ему. Гиббонс поглядел на животное и сказал: