Достоинство
Шрифт:
— Я вижу, вам удалось уговорить ее надеть платье и спуститься вниз.
— С большим трудом.
— Понятно. — Граф сделал глоток чая. — Вам пришлось применять силу?
— Нет. Разве что разъяснить ситуацию, в которой она оказалась.
— Я рад, что она не настолько глупа.
— Поверьте, мисс Джулиана вовсе не глупа. У нее язык как бритва.
Граф улыбнулся и поставил чашку на стол.
— Если вы позволите, мадам, я хотел бы поприветствовать ее. — Он поднялся и направился к окну.
Джулиана почувствовала его приближение. Еще одна прядь волос откололась
— Позволь мне.
Голос, раздавшийся над самым ухом, прозвучал очень неожиданно для Джулианы, и она едва заметно вздрогнула.
— Я напугал тебя? — ласково поинтересовался граф. — Это странно… Я думал, что ты ожидала увидеть меня здесь.
Он мягко отвел ее руку и запустил пальцы в золотистую копну. Джулиана не сразу поняла, что он проворно вынимает из ее прически шпильки.
— Нет! — воскликнула она, хватая его за руки. — Я не стану носить волосы распущенными!
— По-моему, твои волосы противятся этому решению, — возразил он, сжав ее запястье одной рукой, а другой продолжая начатое дело до тех пор, пока вся прическа не рассыпалась. — У них свое мнение, моя дорогая Джулиана. Ну вот, так гораздо лучше.
— Мне нет дела до того, что вы считаете лучшим, ваша светлость. — Она изо всех сил пыталась освободить свои зажатые руки, и граф немедленно их отпустил.
— Я надеюсь со временем изменить твой взгляд на вещи, — ответил он, улыбаясь и поворачивая ее за плечи лицом к себе. — По-моему, тебе больше всего на свете хотелось бы вонзить кинжал в мое сердце, не так ли?
— С огромным удовольствием я вонзила бы его вам в живот и еще несколько раз повернула, чтобы на сталь намотались кишки! — свирепо прошептала Джулиана. — Я хотела бы вырезать свои инициалы на вашей спине, а потом вздернуть вас на виселице, колесовать и четвертовать! Ох, как бы я повеселилась, глядя на вашу агонию!
— Сколько же в тебе злости, дитя мое! — засмеялся Тарквин.
— Никакое я вам не дитя! — прошипела Джулиана, выворачиваясь из его объятий. — Если вы считаете меня неопытной простушкой, которой можно вертеть по своему усмотрению, то вы очень ошибаетесь!
— Кажется, мы привлекаем к себе внимание, — сказал граф. — Давай поищем какое-нибудь место поспокойнее, где ты могла бы бранить меня сколько душе угодно, не рискуя заслужить справедливые обвинения в невоспитанности.
Джулиана вдруг поняла, что разыгравшуюся сцену все присутствующие наблюдают в полнейшей тишине. Она оглянулась по сторонам, и разговоры, затихшие на время, возобновились.
— Пойдем, — сказал граф, предложив ей руку.
— Я никуда не пойду с вами.
— Пойдем, — повторил он, и в его голосе появились непреклонные нотки, которые не смогла смягчить добродушно-галантная улыбка.
Джулиана нерешительно посмотрела на графа, тогда он продел ее руку под свою и мягко заметил:
— Ты ничего не потеряешь, если будешь вести себя любезно, моя дорогая, зато многое приобретешь.
Джулиане пришлось подчиниться. Ее окружали мужчины, глаза которых горели похотливым огоньком, женщины, удивленные и смущенные ее поведением. Джулиана могла бы закричать или устроить скандал, но не встретила бы понимания и сочувствия ни в одном из присутствующих в этом отвратительном борделе, замаскированном под изысканный светский салон. Какие чувства, кроме презрительного недоумения, может вызвать непокорная проститутка?
А если попытаться вырваться и убежать? Но даже если представить, что ей удастся проскочить мимо Гарстона и лакея, встречающего гостей у входа, то куда она пойдет? В таком наряде ей не удастся затеряться в узких переулках Ковент-Гардена, и ее быстро вернут назад.
Ей оставалось только положиться на порядочность графа Редмайна, если таковая ему вообще присуща. Джулиана молча вышла с графом из салона. Общество проводило их косыми, любопытными взглядами. Ричард Деннисон, направлявшийся в гостиную, столкнулся с графом и Джулианой в дверях и низко поклонился.
— Рад вас приветствовать, ваша светлость. — Он взглянул на Джулиану и удовлетворенно кивнул, заметив ее распущенные волосы. А потом с улыбкой добавил, обращаясь к ней: — Не сомневаюсь, что ты окажешь его светлости должное гостеприимство, которым славится наш дом, Джулиана.
— Поскольку я являюсь членом вашей большой семьи, сэр, я чувствую себя обязанной поступить именно так, — ответила она.
Ричард казался пораженным до глубины души. Тарквин ухмыльнулся, подивившись такому самообладанию юной особы.
— Желаю вам всего хорошего, Деннисон. — Он повел Джулиану вверх по лестнице в ту маленькую гостиную, где они увиделись впервые.
Когда они оказались в комнате, он отпустил ее руку, закрыл дверь и дернул шнурок звонка.
— Насколько я помню, ты пьешь только шампанское.
Джулиана отрицательно покачала головой, хотя понимала, что эта попытка обмануть графа выглядит по-детски бессмысленно.
— Нет, не только.
— А, — понимающе кивнул Тарквин. — Ты хочешь поставить меня на место, как я вижу.
— А это возможно?
— Сомневаюсь, — засмеялся граф. — Так что мне заказать для тебя?
— Ничего, спасибо.
— Ну как угодно.
Он попросил лакея принести себе кларету, а сам встал позади кресла, положив холеную белую руку на его спинку, и неотрывно глядел на Джулиану. Она подошла к камину и стала смотреть в холодный, пустой очаг.
Тарквин обнаружил в Джулиане качество, которое восхищало и необычайно притягивало его. Трогательная ранимость причудливо сочеталась в ней с твердой волей и яростной решимостью бросить вызов целому свету, если ее права и свободы каким-либо образом ущемлялись. Ее нельзя было назвать хоть чуточку красивой. Неправильные черты лица и неуклюжие манеры никак не соответствовали общепринятым представлениям о красоте. Но при одном только воспоминании о ее теле в Тарквине закипала кровь. Ни один мужчина не признал бы это тело несоблазнительным. Люсьен наверняка не сочтет ее привлекательной, чувственность этой девушки слишком необычна, чтобы быть доступной его пониманию.