Доступ к телу
Шрифт:
– Но вы счастливы с ним?
– Я с ним спокойна. А это что-то другое… Вот, к примеру, моя Клава счастлива.
– Кто такая Клава?
– Наша домработница. У нее дружок воюет на Кавказе. Она два месяца трясется, убьют его или нет, а две недели, когда он является, улетает в небо. Такого бабьего счастья я не знала.
– Странно… Вот вы говорите, я смотрю на вас и думаю, о чем еще можно мечтать? Бородин с вами рядом. Рядом столько лет. Вы спокойны, потому что уверены, так будет завтра, через месяц, через год, до самой смерти. А вы про Клаву…
– Девочка, да ты за три года, что вы вместе работаете, провела с моим мужем больше времени, чем я за всю жизнь. Ты хоть это понимаешь?
– Я об этом и не думала…
– А ты подумай. Мало того, что вы столько вместе. Он делится с тобой каждой мелочью, потому что интересы у вас общие. А я ничего не знаю. Мне из него пару слов о ваших делах клещами не вытащить. Вот только спим в одной спальне, но это еще не значит, что и ночью мы вдвоем, а не каждый сам по себе.
– Простите…
– Причем тут это. Я не жалуюсь, я объясняю. Никогда нельзя завидовать чужому счастью, поскольку оно у всех разное. Не верь тому, кто сказал, будто счастливы все одинаково. Это глупость. Постарайся найти свое.
– Спасибо.
– За что?
– За то, что выслушали. За то, что не прогнали.
Катерина поднялась и пошла к двери. Мария Николаевна отправилась следом. В прихожей Суркова остановилась, посмотрела сопернице в глаза и, неожиданно, ее обняла.
– Не говорите ему, что я приходила.
– Не скажу.
– Прощайте…
Мария Николаевна вернулась в столовую и машинально взяла в руки пульт.
«…известный бизнесмен избил и выгнал из дома жену с ребенком. Женщина умерла не приходя в сознание …если вы стали свидетелем… Берегите себя».
Она не слышала. Сидела в кресле и смотрела в стену. Потом поднялась, надела фартук и пошла к холодильнику за капустой.
На закрытом корте при санатории «Новая Барвиха» играли двое – сенатор Владимир Антонович Паскунов и его брат Кирилл.
– Ты хоть раз можешь попасть по мячу, мудила.
– А ты не закручивай. Тоже мне, Метревели нашелся.
Владимир Антонович теперь и сам угодил в сетку. Незлобно обматерив фортуну, стянул с себя майку, вытер вспотевшие лицо и грудь. Кирилл Антонович сделал то же самое:
– Тебе не надоело?
– Давай постучим еще минут десять. Я же за время плачу, – проворчал Владимир Антонович, но лень в споре с жадностью взяла верх, и он отложил ракетку на скамейку и уселся рядом.
Кирилл облегченно вздохнул. Его организм уже потерял достаточно влаги, а время на корте его не тревожило – за корт платил брат. Два телохранителя сенатора, служившие мальчиками для подноса мячей, рубашек с галстуками не снимали и теперь могли удалиться в тенек. И прохладу получить, и такт соблюсти – дать братьям пообщаться без посторонних ушец.
– Что ты там вякнул о Духарикове? – напомнил Владимир Антонович, смахивая со лба пот. Эту фамилию брат произнес, когда они только шли на корт.
– Желает издать учебники под казенный заказ.
– Сколько?
– Что, сколько?
– Тираж какой, спрашиваю?
– Речь идет о десяти миллионах книжиц.
Сенатор зачехлил ракетку и задумчиво заметил:
– Поступим так – по пятерке с учебника даст – помогу. Меньше – не стоит мараться.
– Куда он денется – книжный бизнес в загоне. Теперь читают в Интернете.
Владимир Антонович кивнул, дав понять, что вопрос закрыт. Кирилл Антонович перешел к проблеме охотников. Глава их профессионального союза, Игнатов, надеялся на отторжение трех тысяч гектаров черноморского побережья под нужды заказника. Сенатор отказался сразу:
– Не буду связываться. До Сочинской олимпиады это направление под пристальным вниманием самого. Подставляться не резон. Это все?
Кирилл Антонович загадочно улыбнулся.
– Есть еще одно, весьма странное предложение.
– Валяй.
– Профессор Бородин нашел в человеческом мозгу ген, отвечающий за честность. Опыты финансирует банк «Пробуждение», тот самый, где мы с тобой держим бабки.
– Русские бабки… – уточнил сенатор: – И что требуется от меня?
– Нужна поддержка на государственном уровне.
Владимир Антонович снял со спинки скамьи полотенце и потер влажную грудь:
– Ты, Кирюш, поконкретнее можешь?
– Как я понял, у каждого человека в башке есть ген, и если его активизировать, такой человек не сможет воровать.
– Вроде кодирования от пьянки?
– Не совсем. Зашитый алкаш способен сорваться, а субъект с активизированным геном не способен на это по определению. Во всяком случае, я так это понял.
Владимир Антонович громко рассмеялся:
– Занятно, братец, занятно. Особенно у нас в России. Скажи, ты с кем встречался? С самим ученым?
– Они принимали меня вдвоем. Отец – ученый, сын – наш банкир.
– Бородин, говоришь? Кажется, Арсений… Не лажанулся в кризис, получил господдержку. В итоге сохранил наши бабки – выходит, не дурак.
– Мужик дельный.
– Прикинули с бюджетом?
– Приблизительно от ста миллионов зеленых.
– Как ты думаешь, если пробью, с бабками не кинет?
– Что он, идиот, с тобой ссориться?!
– Хорошо, запишу его к себе на прием. Но предупреди, в кабинете ничего лишнего не трепать, – сенатор оглянулся по сторонам: – О деньгах сам с ним договоришься. Я запрошу четверть.
– Ученого тоже на прием запишешь?
– А его на хера? С ними, как с чукчами, твоя-моя не понимает.