Дотянуться до звезд
Шрифт:
Набирая номер, старшая медсестра не ответила. Она услышала автоответчик: код региона изменился. Воспользовавшись новыми цифрами, она узнала, что телефон был отключен за неуплату. Она попробовала номер склада лесоматериалов: но в такой час кто там мог взять трубку? Расстроившись, она посмотрела на последнюю карточку и подумала о том, есть ли смысл звонить на рыболовецкий катер в конце ноября. Но у нее не было выбора, и она вызвала оператора морской связи и попросила соединить ее с «Афродитой».
Волны разбивались о борта катера, и мягкий снег падал с темного ночного
Он бросил взгляд на карту, лежавшую на нактоузе. Пойнт-Плезант, Нью-Джерси — вот конечный пункт его плавания. Он собирался переждать одну ночь в доке «Ред Лобстер» и потом с утренним приливом вновь двинуться на юг. Нынешней зимы Тиму хватило на всю оставшуюся жизнь. Малаки Кондон как-то пытался уговорить его не уезжать, но это было до их последней ссоры. Теперь Тим направлялся во Флориду.
Над волнами, разлетавшимися брызгами, врезаясь в стальную обшивку, пронесся рев сирены, предупреждавшей о нависшем тумане. Сверившись с экраном системы «Лоран», Тим повернул направо в Манаскуан Инлет. Качка уменьшилась, но во всех своих суставах он все еще чувствовал удары волн Атлантики. Он проделал долгий путь. Высокие бетонные брекватеры обрамляли канал с обеих сторон. В домах горел приглушенный свет, рождественские ели мерцали в венецианских окнах, и Тим представлял себе, как другие рыбаки возвращались к своим семьям.
Затрещало радио. У Тима звенело в ушах от постоянного рева ветра и гула дизельного двигателя, но тем не менее он расслышал голос морского диспетчера.
— «Афродита», — услышал Тим. — Вызываю судно «Афродита»…
Тим уставился на приемник. Его первой мыслью было то, что Малаки все-таки сдался. Тим испытал облегчение; он знал, что Малаки не сможет сердиться вечно, он не был настолько жесток, чтобы вычеркнуть Тима из своей жизни. Малаки Кондон — пожилой океанограф, ученый по природе, но с присущим семейному человеку романтическим представлением о праздниках. Малаки считал, что былые ошибки следует исправлять. Значит, он хочет помириться с ним и заставить Тима изменить отношение к своей дочери, ее матери и своему брату.
— Макинтош, с борта «Афродиты», — ответил Тим, взяв микрофон и приготовившись встретить старого ворчуна фразой «С Днем благодарения, что же ты так долго?» Раздался щелчок, оператор соединял его с абонентом.
— Это Дженифер Хэнсон из реанимационного отделения больницы Святой Бернадетт города Нью-Йорка. Боюсь, что у меня для вас плохие новости…
Тим выпрямился — обычная человеческая реакция на слова «плохие новости» и «реанимационное отделение», услышанные в одном предложении. Он ненавидел Нью-Йорк, как, впрочем, и все остальные рыбаки, которых он знал. Хуже того, каждая клетка его тела питала отвращение к больницам и болезням.
— Несколько часов назад к нам доставили женщину и ребенка. При них не было никаких удостоверений личности, кроме карточки с названием вашей лодки.
— «Афродиты»? — недоумевая, спросил он.
— Женщина белая, худенькая, светловолосая.
Он ничего не сказал в ответ.
— Голубые глаза… — продолжила медсестра.
Тим опустил голову, кровь пульсировала у него в висках. Его разум вызвал образ пары знакомых глаз цвета лепестков барвинка, внимательных и веселых. Золотистые волосы, ниспадавшие ей на плечи, светлые веснушки на бледной коже. Но чтобы с ребенком в Нью-Йорке? Этого просто не могло быть.
— Тридцать четыре или тридцать пять лет, — продолжала медсестра. — Первая группа крови. Ребенку около двенадцати, четвертая группа крови.
— Я их не знаю, — ответил Тим, с трудом ворочая языком в пересохшем рту. Разве у его дочери не вторая группа крови? Его голова закружилась, словно в момент приступа гриппа. Это жестокое море мстило ему. Час расплаты за то, что он бросил дочку. Он и так чувствовал за собой вину, почти помешавшись на своем образе жизни. Малаки никогда раньше не отворачивался от него, и последняя вспышка ярости старика потрясла Тима до глубины души.
Сбросив скорость, Тим свернул к «Ред Лобстер». Доки и штабеля грузов были белыми от снега. Оснастку больших барж покрывал слой льда. Женщина с двенадцатилетним ребенком. В Нью-Йорке? Он думал, что девочка слишком больна для поездок, но она же былав Новой Шотландии прошлым летом.
— У женщины была одна серьга. Небольшой бриллиант и сапфир, в виде цепочки…
После этого отрицать что-либо было бессмысленно. Подняв голову, Тим увидел свое отражение в стекле рулевой рубки. Борясь с нахлынувшим стыдом и печалью, он вспомнил маленький дом рядом с доками Хоторна, деревья, которые очень нравились его жене, те самые с белыми цветочками, источавшие такой сладкий запах. Но она не стала бы ему звонить. Особенно после того, что произошло прошлым летом.
— Сумочка из атласа, — сказала медсестра. — Внутри есть бирка с названием места.
— Магазин «Шхуна», — прокашлявшись, ответил Тим. — Я подарил ей ее на Рождество. Серьги принадлежали моей матери…
— Значит, вы знаете ее? — с напряжением в голосе спросила медсестра.
— Ее зовут Диана Роббинс, — сказал Тим. — Она была моей женой.
Такси оказалось старым «Шевроле Импала» синего цвета. Тим сидел на заднем сиденье, глядя в окно, пока водитель гнал по шоссе № 35 к кольцевой транспортной развязке. Перед его глазами мелькали пригородные дома, украшенные венками и гирляндами. Перед некоторыми во дворах стояли снеговики. На подъезде к парковой автостраде Штата садов дети забросали машину снежками.
— Эх, — вздохнул водитель. — Мне следовало бы разозлиться, но в их годы и при нынешней снежной зиме я, наверное, делал бы то же самое.
— Да, — сказал Тим, размышляя о себе и своих братьях.
— Направляетесь в город, чтобы хорошо провести время?
— В больницу, — ответил Тим, у него так пересохло в горле, что слова приходилось выдавливать.
— Извини, приятель, — сказал водитель. Он замолчал, и Тим был этому рад. У него не было желания разговаривать. Из радиоприемника неслась музыка, шумел обогреватель. Тим не хотел рассказывать случайному незнакомцу историю своей жизни, о том, как он вот уже одиннадцать лет был в бегах и собирался сбежать еще дальше, когда его застал этот звонок.