Доверенное лицо
Шрифт:
Он медленно пересек комнату и подошел к двери с револьвером в руке. Он забыл о нем, как забыл до того о бритве. С решимостью обреченного он открыл дверь.
Это была Роз.
Он медленно выговорил:
— Конечно. Я забыл. Я ведь дал вам адрес? — Он посмотрел мимо нее, как будто ожидая увидеть за ее спиной полицию или Форбса.
Она сказала:
— Я пришла рассказать вам то, что узнала от Форбса.
— О, да-да…
— Вы ведь ничего не натворили? Ничего страшного?
—
— А револьвер?
— Я думал — это полиция.
Они вошли в комнату и закрыли дверь. Он не спускал глаз с ванной, хотя что толку, — он уже знал, что никогда не выстрелит. Из него, наверное, получился бы неплохой судья, но не палач. Война ожесточает, но не настолько же. Как окольцованная птица, он обречен вечно носить при себе свою средневековую литературу, «Песнь о Роланде», Бернскую рукопись. Она сказала:
— Боже, какой странный у вас вид. Вы удивительно помолодели.
— Усы…
— Конечно. Без них вам гораздо лучше.
— Что сказал Фурт? — нетерпеливо перебил он.
— Они подписали.
— Но это противоречит вашим законам.
— Они ведь не подписали контракт непосредственно с Л. Закон всегда можно обойти. Уголь пойдет через Голландию.
Итак, полный и окончательный крах — он не смог даже застрелить предателя. Она сказала:
— Вам надо уехать. Пока вас не схватила полиция.
Он опустился на диван, свесив руку с револьвером между колен.
— И Форбс тоже подписал?
— Не стоит винить его за это.
Опять он почувствовал странный укол ревности. Она сказала:
— Ему все это не по душе.
— Почему?
— Видите ли, по-своему он честен… В трудные минуты на него можно положиться. Он задумчиво сказал:
— У меня остался последний шанс.
— О чем вы? — Она не спускала испуганных глаз с револьвера.
— Нет, я не об этом. Я говорю о шахтерах. О профсоюзах. Если бы они узнали, кому пойдет этот уголь, может быть, они?..
— Что?
— Что-нибудь предприняли?
— Что они могут? Вы не понимаете, что здесь происходит. Вы никогда не видели шахтерского поселка, когда все шахты закрыты. У вас в стране революция — речи, крики, маханье флагами. А тут… Я побывала с отцом в одном таком поселке. Отец ездил туда вместе с членами королевской комиссии. Я что-то не заметила у шахтеров боевого духа. Иссяк.
— Значит, вас это все-таки волнует?
— Конечно, волнует. Недаром мой дед был…
— Вы знаете кого-нибудь из рабочих?
— Там живет моя старая няня. Она вышла замуж за шахтера. Но отец выплачивает ей пенсию. Ей живется легче, чем другим.
— Для начала и она пригодится.
— Вы все еще не понимаете. Вам нельзя разъезжать по шахтам и произносить речи —
— Все равно я не собираюсь сдаваться!
— Послушайте. Пока еще можно попытаться тайно вывезти вас из Англии. Деньги чего-нибудь да стоят. Из маленького порта. Скажем, из Свонси…
Он внимательно посмотрел на нее.
— Вам этого хочется?
— Понимаю ваши намеки, но я предпочитаю живого мужчину, а не покойника или каторжанина. Я и месяца не буду любить вас после вашей смерти. Я не такая. Не могу сохранять верность тому, кого нет рядом. Не то что вы…
Он рассеянно играл револьвером. Она сказала:
— А эту штуку отдайте мне… Не могу спокойно видеть…
Он молча протянул ей револьвер, тем самым первый раз выразив кому-то доверие. Она сказала:
— О господи, от него пахнет дымом. Я так и думала, что что-то произошло. Вы стреляли из него. Вы убили…
— Нет. Я пытался, но ничего не получилось. Я, по всей видимости, жалкий трус. Попал всего лишь в зеркало. Не повезло, понимаете…
— Это случилось, когда я звонила в дверь?
— Да.
— Я слышала, но подумала, что это стрельнула выхлопная труба проезжавшей мимо машины.
Он сказал:
— К счастью, тут никто не знает звука настоящего выстрела.
— А где же этот тип?
— В ванной.
Она распахнула дверь. Мистер К., должно быть, внимательно подслушивал, стоя на коленях. Д. мрачно сострил:
— Знакомьтесь, профессор К.
И тут мистер К. повалился на бок, как-то странно подогнув ноги. Д. сказал:
— Он в обмороке.
Она наклонилась над мистером К., с отвращением заглядывая ему в лицо.
— Вы уверены, что промахнулись?
— К сожалению — промахнулся.
— Потому что он мертв, — сказала она. — Дураку и то ясно.
III
Мистера К. осторожно перетащили на диван, религиозная книжонка касалась его уха. «Бог в свете свечей ожидает вас дома». С красной полоской на переносице от дужки очков К. казался удивительно жалким.
— Его врач считал, что он протянет еще полгода, не больше. И он очень боялся смерти… внезапной… во время урока энтернационо. Они платили ему два шиллинга в час.
— Что будем делать?
— Это ведь всего лишь несчастный случай.
— Он умер, потому что вы стреляли в него, — они могут рассматривать это, как убийство.
— Убийство? С юридической точки зрения?
— Да.
— Это уже второе подозрение — не много ли? Мне бы хотелось, чтобы для разнообразия меня обвинили в настоящем, злодейском, заранее обдуманном убийстве.