Доверие контролера
Шрифт:
– Встать! – услышал я голос Болта.
Открыл глаза, и увидел, как вооружённых сталкеров, направивших стволы на нас. Петру уже одевали на голову какой-то замудрённый шлем с проводами, а на руки за спиной наручники.
– В чём дело, Болт? – спросил я у главного Тёмного.
– Пришли за вами из Имперской безопасности! – мрачно ответил тот. – Поставили нам условие – если мы не выдадим вас им, то они подорвут в городе тактические ядерные заряды. Очень вы им нужны, как посмотрю. Так что ничего личного, безопасность местного населения и порталов прежде всего. Руки за спину!
Поднялся с койки, и мне тут же заломив руки, надели «браслеты».
– Чмо ты, Болтяра! – сквозь зубы бросил Пётр. – Повёлся как лох, тебя разводят, как деревенского.
– Давай не будем… – поморщился тот, и распорядился. – Выводи на улицу!
Нас вывели наружу, и я увидел припаркованные поодаль три «семёрки БМВ». При нашем появлении их двери открылись, и навстречу вышли несколько «имперцев» в деловых костюмах. В одном из них я определил старшего, здоровяк с тяжёлым и властным взглядом, он подошёл к Болту:
– От лица Имперской безопасности выражаю вам особую благодарность, надеюсь, что наше сотрудничество пойдёт на пользу обеим сторонам, с радостью поможем вам в трудную минуту.
Тотчас один из имперцев передал небольшой металлический кейс Тёмным, и главари обеих группировок пожали друг другу руки.
– Думали перехитрить нас? – здоровяк с ухмылкой медленно оглядел нас. – Ни один враг империи ещё не уходил от ответа, господа! И вы не уйдёте!
И отдал команду:
– Пакуйте, ребята, этих голубчиков!
Нас усадили по разным машинам, на задние сидения, один из безопасников вколол мне инъекцию какого-то синего вещества. Резко кинуло в пот, и сознание поплыло, пытался хоть как-то уцепиться разумом за действительность, но все усилия были тщетны, мир потух, растворившись в самом сильном состоянии слабости, что я когда-либо испытывал.
Глава двадцать вторая
Пришёл в себя в какой-то жуткого вида камере, серые шершавые стены, «параша» в дальнем углу, огляделся, с трудом приподняв голову – я был здесь совершенно один. Отчаянно мутило, меня трясло как в лихорадке, даже пошевелиться и то сил не было, лежал, скрючившись, на голых досках нар под тусклым светом слабенькой лампочки. Даже при самых кошмарных случаях похмелья не приходилось так худо, похоже, что мне вкололи крайне токсичную дрянь.
Я уже снова впал в забытье, как в камеру вошёл невысокий толстяк в белом халате и с треногой для капельницы, установил её, и бесцеремонно схватив меня за руку, засунул в вену иглу.
– Какого хрена? – спросил я его, еле ворочая языком.
– Приказали привести тебя в чувство! – довольно презрительным тоном ответил тот, опять этот певучий акцент.
– Где я?
Толстяк промолчал, и окинув меня высокомерным взглядом, вышел из камеры.
Взглянул на бутыль с вводимым мне веществом, но разобрать надпись на этикетке не смог, никак не получалось сфокусировать взгляд. Но через некоторое время стало намного лучше, действие препарата шло полным ходом, разум прояснялся, как и физическое состояние. Опять задремал, разбудил всё тот же важный толстяк, извлёк иглу, и забрав всё свои причиндалы, вышел из камеры. Я же поднялся с лежака, и направился отлить к «очку», состояние моё уже было более-менее, толком даже не шатало.
Окинул взглядом стены – окна нет, и не узнать, в каком из миров нахожусь. Осмотрел содержимое карманов – стерильная пустота, всё вытащили, не исключая монету Герцога. Посреди камеры стоял массивный металлический стол с лавками по бокам, подсел за него, и обхватил руками в голову.
Вот попали! Грёбаный Болт сдал нас с потрохами, и даже кореш Петра, Кондак не пришёл на помощь, тоже урод. Совсем Болтяра расслабился, мутит с иномирцами, какие-то дела у него теперь с ними, процесс пошёл, когда принял кейс из рук имперцев. И мужики ни за хрен пострадают, они ж тут не причём. Попал ты, Алёша в очередной раз пальцем в жопу. Не отпускает Зона, вцепилась и держит, не оторваться от неё.
Мои мрачные размышления прервало появление жандарма в неизменной красной униформе, поставил передо мной поднос с большой тарелкой каши с мясом и кружкой пива. Развернулся и пошёл к выходу, я же, удивляясь всему этому, не смог сдержаться:
– А приятного аппетита пожелать?
Жандарм остановился как вкопанный, и развернувшись, зло уставился на меня.
– Скоро так пожелают, сразу нажрёшься! – сквозь зубы процедил он, и сплюнув в мою сторону, вышел из помещения.
– Да пошёл ты! – крикнул я ему в след, и взяв ложку, с богатырской удалью напал на содержимое тарелки. Чего -чего, а аппетит разыгрался не на шутку, выскреб дочиста посудину, хоть не мой потом. Ну а пиво вообще чуть ли не бальзамом легло на мою раздираемую тревогой душу, допив его, и почувствовав слабость, улёгся обратно на лежак, прикидывая, что в имперских СИЗО пиво дают по вечерам, значит вечер…
Лежал, и тупо смотрел в потолок, как-то накатило понимание того, что живым имперцы меня не отпустят, наверняка устроят показательную казнь, по типу того, что они готовили для Машки. Вздрогнул, представив, как меня закидывают живьём в аномалию, и она медленно переваривает моё тело, реально – жесть! А потом пойду трудиться во славу империи в моторный отсек какого-нибудь танка, и врагу такого не пожелаешь… Тяжело вздохнул, прикинув, что шансов на спасение совершенно не осталось, вот и отбегался Алёша Воропаев.
Долго я ворочался на жёстких досках нар, размышляя о своей бестолковой жизни, и перед тем, как уснуть, подумалось о том, что зря меня долговцы не пристрелили тогда в камышах вместе с Книгой, ибо потом всё пошло совершенно через жопу, полетело и поскакало по колдобинам и ухабам.
…– Встать! – рявкнул кто-то над ухом, и я открыл глаза. В камере двое жандармов, смотрят зло на меня, и тот, и тот, что постарше повторил. – Встать, я сказал!
Поднялся с лежака, посмотрел копу в глаза.
– На выход, руки за спину!
Вертухаи привели меня в душевое помещение, которое я сразу узнал – я был в Светлогорье, в той тюрьме, где меня допрашивал старший следователь Зеленцов, вон, и стол знакомый, в углу, переодевался тогда у него.
Помылся под струями горячей воды, прикидывая, не в последний ли раз… Вышел из душа, моей одежды уже нет, и один из жандармов вручи мне в руки пластиковую коробку.
– У стола оденься!
В коробке новая чёрная роба, такая же, как выдали в тот раз, те же высокие ботинки, нижнее бельё. Оделся, удивившись про себя – всё пришлось впору, как на меня шили.