Довлатов. Сонный лекарь 2

Голд Джон

Рюхей, чуть подумав, неуверенно кивнул.

— Извини, Довлатов-сан. Как-то не подумал, до каких проблем тебя мой дурной язык довести может.

Хомячкович не было уже больше часа. За это время поглощённый эфир из бутыля успел рассеяться по духовному телу, но его тут же как пылесосом начал поглощать контракт с Матерью Чудовищ. Мана вообще восстанавливаться не успевает. При этом мне продолжает становиться хуже.

Наконец магистр вернулась. Эмилия, застыв в дверях, читала что-то на телефоне.

— Лей-Лей и Килли дали добро. Твоего железного

водилу я предупредила. Он поехал на склад в районе порта. Мы воспользуемся малым кругом телепортации Академии.

Мне секунд пять потребовалось на то, чтобы понять услышанное. Магистр из-за Куроки чего-то не договаривает? Видимо, так.

Опустив голову, Рюхей поплёлся к выходу из кабинета.

— Увидимся, Довлатов-сан, — пробубнил он грустно напоследок.

Пока запирали дверь и забирали мой почти позабытый рюкзак, Рюхей уже покинул коридор. Вроде бы мелочь, но почему-то вид грустно бредущего Куроки врезался в память. Ведь парень, как и я когда-то, крутится как может. Налаживает связи, ищет способ заработать и устроить свою жизнь в Аране. А я фактически сам задвигаю его на второй план. Ладно… как разберусь со своими делами, подумаю как ему помочь.

Махнув рукой в сторону южного крыла Академии, Хомячкович пошла вперёд, с кем-то на ходу переписываясь по телефону. Буквально за первым же поворотом коридора нам неожиданно повстречался сам Андреас Гаус.

— О, студент Довлатов! — нагло ухмыляясь, он осмотрел меня с ног до головы. — Ещё раз поздравляю вас с успешным заключением контракта.

— Да как тебе… — Хомячкович дёрнулась было меня прикрыть, но я довольно грубо её остановил, подняв руку.

Призыватель с лёгким удивлением глянул на целительницу, перевёл взгляд на меня.

— Господин Гаус, вы ничего не хотите мне сказать? — спрашиваю твёрдо.

— Пейте побольше воды, — Гаус криво усмехнулся. — Слышал, в первые сутки после призыва, новички испытывают сильную жажду. Особенно если у них нет таланта к призыву.

— Вот как? Воды попить значит, — отвечаю, с усмешкой глядя в наглые глаза Гауса. — К счастью, я целитель, а не призыватель. Ваш учебный предмет в Академии для меня не обязателен. Думаю, мы с вами больше не увидимся.

Губы абсолюта [7] изогнулись в кривой ухмылке.

— Жа-а-аль! Ведь вы первый студент на моей памяти, на чей зов откликнулась сама Матерь Чудовищ. Серьёзное достижение, знаете ли! Как говорил мой отец Хайрем Гаус: «в любом деле главное — не перестараться». Он, кстати, знаком с вашим дедом, Геннадием Саваки.

Хомячкович с тревогой глянула на телефон.

— Нам надо идти, — магистр положила руку мне на плечо. — Будет желание, потом померяетесь у кого язык длиннее. Линейку можешь не приносить. И так выиграть сможешь.

— Эм… что? — Гаус удивлённо уставился на целительницу.

Эмилия потащила меня дальше по коридору.

— Чтоб ему пинцет во время операции в заднице забыли! — прошипела она чуть тише. — Мало того, что под дверью караулил. Так ещё и яиц совсем нет. Даже в устроенной

подставе признаться смелости не хватает.

— Так вы Рюхея из-за этого… — дошло до меня наконец.

— Да, из-за него, — Хомячкович махнула рукой себе за спину. — Эта проблемная личность нас даже сейчас подслушивает. У абсолютов [7] слух такой, что он при желании может расслышать биение твоего сердца. Где ты всё это время находился, Гаус прекрасно знал, так как удерживает печать призыва открытой. Она как компас указывает направление.

Пазл в голове начинает складываться в единую картину. Так Хомячкович намеренно вывела Рюхея из-под удара? Чем меньше японец знает, тем меньше к нему будет вопросов.

— Возьму детскую линейку. — ловлю на себе удивлённый взгляд магистра. — Ну знаете, покороче. До пяти сантиметров. Большая в случае господина Гауса не пригодится.

Так, разговаривая ни о чём, мы с Эмилией дошли до малого телепортационного круга Академии. Магистр запитала его своей маной, ввела комбинацию из восьми руноглифов и ещё раз сверилась с часами на телефоне.

— Пора, — она запустила процесс телепортации, и мы покинули стены Академии.

…

Почуяв, как направление энергий из открытой печати резко изменилось, Андреас Гаус нервно закрутил головой. Находись Довлатов где-то в радиусе пятидесяти километров, Гаус мог бы точно сказать, в какой стороне тот находится. Но вот такой резкий переход намекает на то, что внук Саваки покинул Академию, используя телепорт.

В тот же миг Гаус ощутил знакомое давление на свой дух. Сильное, жгучее, будто бы заползающее под кожу и в то же время абсолютно безразличное к человеческой жизни. Сквозь время и пространство на него обратила свой взор сама Матерь Чудовищ.

— Наблюдает, — хмуро пробубнил Андреас, смотря в одну точку. Со стороны он выглядел так, будто пытался увидеть то, чего сам не мог увидеть. — О Матерь всех мыслимых нечеловеческих созданий! Родительница чудовищ, что опекает день человечества последний. Почему сей недостойный сын удостоился твоего внимания?

Едва дочитав молитву своему существу-покровителю, Гаус сдавленно вздохнул и согнулся пополам.

— К-как такое возможно, чёрт возьми? Почему печать призыва вышла из-под контроля? — лицо Андреаса побледнело. — Так ты наблюдаешь не за мной?!

Догадка, промелькнувшая в голове абсолюта, показалась невероятной даже ему самому. Тот целитель, внук Саваки, чем-то сильно заинтересовал Матерь Чудовищ.

…

Сразу после телепортации на всё тело навалился адский жар. Картинка перед глазами плывёт, ни черта не видно. Тело, прошедшее два уровня телесных трансформаций, будто сунули в кипяток и жидкий азот одновременно.

— Дыши! — практически переходя на крик, требует Хомячкович, держа меня за плечи. — Дыши, Довлатов! Возьми потоки маны внутри тела под свой контроль. Вот так, не торопись. Это сенсорный шок. Ты был пуст по мане и эссенции. А тут её столько, что хоть вёдрами черпай. Меньше не станет.