Довод Королей
Шрифт:
КНИГА ВТОРАЯ
АРЦИЙСКАЯ ПОЛЫНЬ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ QUI NON PROFICIT, DEFICIT [95]
Отгремела твоя гроза,
Мы в позоре чужих парадов.
Но даны мне твои глаза,
Как проклятие и награда.
2886 год от В.И.
3-й день месяца Медведя.
Сельдяное море
95
Кто
Чайка с пронзительным криком бросилась вниз, ловя брошенный Рито кусочек лепешки. Мириец засмеялся и, отщипнув еще один, кинул красивой белой птице. Чайки быстро сообразили, что можно поживиться, и вскоре над кормой реяло серебристое орущее облако. Кэрна, вполголоса напевая мирийскую песенку о несчастной любви, кормил птиц, родных сестер тех, что кружили над Жасминным проливом и Кер-Эрасти.
Нельзя сказать, чтоб Рито так уж тосковал о доме, но его бесило, что он не может вернуться. Отец принял их с Даро решение остаться в Арции холодно и равнодушно.
Из короткого, делового письма явствовало, что Рафаэль вправе стать арцийским рыцарем, лишь отказавшись от наследства в пользу Антонио, о чем должно быть объявлено. Что до Дариоло, она вольна находиться на попечении брата, который отныне несет полную ответственность за судьбу и честь сестры. Разумеется, Даро получит причитающееся ей приданое, и в Кер-Эрасти и ее, и ее мужа примут с подобающим гостеприимством. Подразумевалось, что на Рафаэля сие госте-приимство не распространяется. Что ж, Эрасти Церна тоже остался без родины, и не он один. Некогда Рито намеревался сбежать в Новый Эланд, поставив себя вне закона, а сигурант и друг герцога Эстре отнюдь не являлся изгоем. И все равно было обидно... Возможно, отцу стоило написать, но Рафаэль никогда не умел выражать свои мысли и чувства на бумаге, да и получить в ответ очередную отповедь не хотелось.
Морская летунья пронеслась над самой водой, перехватив добычу у нацелившейся на нее родственницы, та накинулась на обидчицу с воплем, достойным весенней кошки.
– Вот так всегда, – насмешливый голос мог принадлежать лишь Луи Трюэлю, – кто-то бросает куски, кто-то из-за них дерется.
В ответ Рито, не желавший делиться своими бедами, скорчил рожу и провозгласил: «Жабий хвост!»
Луи весело засмеялся:
– Именно жабий и именно хвост.
– Кстати, давно хотел спросить, ведь у жаб хвостов не бывает?
– Воистину, – кивнул Луи, – а что, святая Циала или кто еще, кого поминают всуе, есть? Их нет, и жабьего хвоста нет. Так не все ли едино, завопишь ли ты «Творец» или «жабий хвост»?
– Понял, – кивнул Рито, – хотя откуда нам знать, что есть, а чего нет. Может, в Черном Суре у жаб есть хвосты, а святая Циала и вправду капустницам помогает. Верь, не верь, а магия у них есть, на своей шкуре испытал.
– Знаю, – Луи стал серьезным, – капустницы и антонианцы кровушки нам еще попортят. Дед говорит, что Илларион и Анастазия хуже дюжины Пауков и сотни Джакомо, а он редко ошибается. Чудо, что тебе удалось прикончить Дафну...
– Я застал ее врасплох, она была сильной ведьмой, но не бессмертной, – Рито мог бы рассказать про их схватку в покоях матери, бледную бабочку и тех двоих с хафашами, что пытались добраться до Даро, но промолчал. Это очень походило на трусость, но пока он не говорил вслух об этой пакости, ее словно бы и не существовало, – все было очень просто, Луи. Я бросил нож и убил гадину на месте. Но она достала нас и из могилы. Рената умерла... Хотя ты же ничего не знаешь.
– Знаю. Да не смотри на меня так, Сандер мне ничего не рассказывал, он и про себя-то не скажет, не то, что про других. Но вот дед...
– Твой дед какой-то вездесущий.
– Был. Теперь сдал здорово, и все равно всех нас вместе взятых стоит. Рито, Рената Ллуэва умерла не от колдовства, которое, кстати сказать, чаще всего прекращается со смертью его сотворившего. Ее отравили весьма редким, но все же известным ядом. Причем отравили уже после вашего бегства. Ты знаешь, что тело было предано огню?
– Откуда я могу знать, – Рафаэль горько махнул рукой, – я знал лишь, что она умерла, и отец во всем винит нас с Даро.
– Ее сожгли по настоянию антонианцев, которые подтвердили, что причиной смерти была недозволенная магия убиенной Дафны. Слово сказано, теперь ничего не доказать, но ты должен знать. Дед никогда не ошибается, если он говорит, что это яд чернозубки, то это яд чернозубки.
– Проклятый, да что это за чернозубка такая? Змея, что ли?
– Нет, что-то вроде мыши, но ядовитой, водилась раньше за Темной Рекой. Хаонские отравители их весьма ценили, но в Благодатных землях о ней вряд ли кто слышал, кроме деда и, может, медикусов каких. Ну, и убийц, разумеется.
– Но зачем? Кому мешала Рено? Матери? Но они с отцом рассорились много раньше... А что твой дед говорит?
– Дед? Ну, он нашел три возможные причины. Ревность, но это маловероятно, уж больно яд редкий. Брошенные жены такой вряд ли найдут. Виноватых нужно искать или среди клириков, которым захотелось подтвердить зловредность Дафны, а заодно намекнуть на собственное могущество, или... Твой брат очень хочет править Мирией?
– Антонио? Наверняка. Но при чем тут это?
– При том, что если кто-то, знающий и твой норов, и отцовский, убил Ренату, обставив все как проклятие Дафны, он мог быть уверен, что герцог набросится на тебя с упреками, а ты в ответ пошлешь корону к Проклятому.
Нэо Рамиэрль
Со спины приведенного ему белого иноходца Роман с интересом наблюдал за окрестностями. На коне не было ни седла, ни узды, видимо, Солнечные их не признавали. Конечно, Рамиэрль мог подчинить себе любую лошадь, но отказ от того, что упрощает жизнь и всаднику, и коню, выглядел откровенной глупостью, хотя, возможно, Солнечные просто не додумались до подпруг и стремян. Звездный Лебедь, что за чушь лезет в голову. Люди тут вовсю используют сбрую, так что все дело в дурацком гоноре.
Роман бросил косой взгляд на сопровождающих их местных уроженцев, оседлавших довольно-таки симпатичных животных, похожих то ли на небольших, светлых камалей [96] , расставшихся со своими горбами, то ли на безрогих длинношеих оленей. Забавные звери, и, судя по всему, выносливые и добрые, а лошади здесь, видать, только для эльфов.
Спору нет, белые длинногривые иноходцы хороши, но Нэо Рамиэрль слишком любил оставшегося в Тарре Топаза, чтобы забыть его ради чужого скакуна, хоть и обладавшего прекрасным шагом.
96
Камаль – вьючное и верховое животное, пригодное для передвижения по пустыне.