Дойти и рассказать
Шрифт:
Десять
– Ну вы даёте… Ну вы и даёте оба… Нет, это что-то было особенное…
В этой комнате Николай, которого, как он сумел доказать, звали совсем не так, ещё не был, но она не слишком отличалась от окружающих. Два стола, один глухой, с тумбами, а второй прозрачный, стулья, старый телефон – ещё с диском.
– Ещё раз и сначала. Почему Аскольд?
Николай вздохнул. Это объяснение ему пришлось за последние два дня повторить раз двадцать, в разных вариациях. После раза пятого тот старший лейтенант-особист представился, его тоже звали забавно – Мареком Вячеславовичем. Именно не Марком а Мареком, по-чешски. Как на самом деле звали человека, который допрашивал его теперь, Николай не знал. – Ну? Совсем заснул?
Пришлось, вздохнув, начать в двадцать первый раз. Сам виноват.
– По свидетельству о рождении записан Аскольдом, оттуда – по всяким официальным бумагам. Но мне никогда это имя не нравилось, а уж в школе… Лишний повод быть с краю. Так что привык как-то, Аскольд-Коля, вот и Коля. Многие и не в курсе, что меня как-то иначе на самом деле зовут.
– А не поменял почему?
– Сначала шестнадцати лет ждал, потом дед ругаться бы начал – это он меня и назвал… А я не хотел обижать. А потом привык как-то… Да вроде и не моё имя, просто так стало… А в институтских документах так и остался Аскольдом, да и ещё где-то, наверное.
– Что, балетом кто-то в семье занимался? Танцевал?
Допрашивающий – или, скорее, беседующий с ним офицер глубоко затянулся сигаретой, прислонившись спиной к оконной раме. Курил он много.
– Да нет, почему… А… – Николай понял и почти засмеялся. Вчера засмеялся бы точно, но сегодня многие вещи казались менее смешными.
– Нет, ведь не Рудольфом же, и не Сильвестром там… Это в честь крейсера…
– Чего?
Вот тут эмвэдэшник, наверное, удивился по-настоящему. Хотя Николай уже убедился, что тот знает о нём достаточно много, но это были всё официальные и полуофициальные сведения, о которых можно было где-нибудь прочесть. Такого, он, наверное, не предполагал. Собственно, и то, что с ним разговаривает милиционер, а не военный, было просто предположением. Форма одежды на собеседнике была такая же, как и у остальных, но «про себя» такое слово проходило хорошо – значит, могло оказаться и верным.
– Дед военным моряком был… ну, точнее, военно-морским врачом. Вот и… А отец сделал, как он сказал, у нас в семье настоящий патриархат был: что говорил дед, то и делалось. Какое-то время…
– А была бы девочка, так Авророй? – эмвэдэшник пнул стену ногой, странным образом демонстрируя удовольствие от своего вопроса.
– Нет, вряд ли. Сестра есть, но…
– Но не Диана и не Паллада. Ладно, поехали дальше. Объяснить, почему в факсе было сказано, что ты нигде не учишься?
– Ну, можно догадаться, наверное. Теперь, во всяком случае…
– Давай. Посмотрим, как у тебя получится.
– Документов у нас никаких при себе не было, вот и записали со слов – Николай, так Николай. Я же не знал, что вы так сразу проверять начнёте…
– Ну-ну…
– А в университете секретарша в канцелярии не по карточкам лазала, а просто в компьютер забила ФИО на инициалах. Вот ей и выдало, что таких нет. Так?
– Почти. В общих чертах. Не считая того, что ей понадобилось двое суток, чтобы ответить на первый запрос. Посланный раза три.
Николай кивнул. Уж это его не удивляло совершенно.
– Извините, что я спрашиваю, но… Как к вам обращаться? Он ожидал, что офицер представится, но тот только улыбнулся, помахав в воздухе ладонью.
– А просто. Товарищ капитан. До какого звания у тебя дед дослужился?
– Полковник. Под конец в академии Кирова в Питере работал, преподавал. Оттуда и в отставку вышел.
– Понятно… Ладно, чего только не бывает в жизни. У тебя имя не то, у твоего грузина – отчество. А тут уже все изготовились… Неплохо тебя особый отдел давил, а? Не Мамедович он, мол, а Махмудович, и во всём уже раскололся!…
Капитан засмеялся, запрокидывая голову. Такое поведение вообще выглядело странновато – переход от деловитого спокойствия к проявлению эмоций и обратно за секунды.
– Нормально… Хорошо, что сразу не шлёпнули. Это была как раз та самая мысль, которая пришла в его голову, когда он очнулся в камере. С тех пор Николай не переставал ругать себя за глупость.
– Да нет, это ты преувеличиваешь. Бывают, конечно, всякие ситуации, но здесь тебя бы передали в фильтрационник, а там… – он махнул рукой. – Кстати, а кто такой Сильвестр?
–Что?
Николай не понял и посмотрел на капитана удивлённо.
– Ну, минуту назад ты сказал что-то вроде «Ну я же не Сильвестр». Кто это?
– Это когда вы про имя спросили?
– Да.
– Рудольф – это Нуриев, конечно, а Сильвестр – тогда Кэмпбэлл. Тоже известный танцор. Просто имя нестандартное, вот и…
Капитан покивал. В принципе, ему всё было уже здесь ясно, но что-то не отпускало, какая-то мелочь из услышанного. Надоедливый студент воспользовался паузой и снова задал вопрос, не в первый уже раз:
– Товарищ капитан, так что с ребятами будет? Думают что-нибудь? Их же вытаскивать оттуда надо.
– Надо-надо, – эмвэдэщник закивал, постукивая ботинком по полу. Думал он при этом явно о своём. – Да только здесь много чего надо бы, честно говоря…
– А как же…
– Знаешь что, – перебил Николая внезапно вскинувшийся капитан. – Как по-твоему, сколько там в селе бойцов?
– Человек пятнадцать обычно.
Николай искренне обрадовался вопросу: это был первый раз, когда у него спросили что-то конкретное, из потенциально связанного с ориентацией всякого спецназа в том направлении. Кажется, сдвинулось что-то всё-таки, хоть и с огромной задержкой.
– А случайных сколько может быть, плюс пацанов всяких со стволами? Здесь, знаешь, с одиннадцати лет человек стрелять умеет.
– Да, я знаю. Таких ещё, пожалуй, столько же. Может, чуть меньше.
Как раз в этот момент он вспомнил старика с орденской колодкой и поморщился. Ладно, свидимся ещё, «хьакъволу маждада» (Заслуженный, достойный аксакал (чеч.).
– Ну вот видишь… – Капитан покивал сам себе.
– Что – видишь?
– Где это находится, ты не знаешь, сколько там бойцов– тоже не знаешь, но считаешь, что много. Что ещё туда же? Никакой власти в селе нет, кроме местной – ни федералов рядом, ни участкового, ни председателя колхоза, ничего такого. Так?