Дождь из высоких облаков
Шрифт:
– Вы прекрасно выглядите!
– Спасибо.
– А вы сегодня танцуете?
– Нет, я сегодня отдыхаю.
– Приятного вечера!
Ее здесь знали...
Подбежал официант, музыканты вышли на подиум, взяли инструменты.
Испанский ритм, тот самый, под который они танцевали с Андреем, всколыхнул воздух, а дробный стук каблуков и кастаньет рассыпался по залу.
На круге оказалась профессиональная пара, которая провоцировала, зазывала немногочисленную публику. И скоро из глубины зала вышли еще двое – парень лет семнадцати и совсем юная девушка.
Он был очень серьезен, лицо застыло в маску от напряжения, а она, уже по-женски манящая, пыталась вдохновить его на радость танца.
Надежда сидела в тени, молитвенным жестом сложив ладони и прикрыв глаза...
Она вышла из электрички на платформе «Соколово» с большой сумкой и Графом на поводке. Пес закрутился, заметался по сторонам от иных, свежих запахов, прыгал в высокую траву, путался в ней и весело лаял.
На траве Надежда сняла босоножки и спустила собаку с поводка.
– Только не удирать!
Пес помчался по деревне, нюхая следы. Отыскал нужный дом, остановился и залаял.
Надежда тем временем скинула кофточку, надела темные очки и превратилась в дачницу. Она босиком вышагивала по траве с видом независимым и вдохновенным.
Во дворе дома уже поджидал Игорь Александрович. В шортах и майке, на голове бандана – заправский пират, ни дать ни взять. Но взгляд, величаво-отстраненный, делал его похожим на всемудрого отшельника.
Он открыл калитку, впустил пса, и тот запрыгал возле ног с радостным визгом.
– Но-но, ушастый! – строго сказал хозяин. – Соскучился, что ли?
– Привет, пап! – Надежда чмокнула его в щеку. – Ты нас не ждал?
Он перевел взгляд на сумку.
– Неужели в отпуск?
– Нет, пап. – Она поставила сумку и села на крылечко. – Слушай внимательно... Тут сухой корм для Графа. Но много не давай, он меры не знает. Опять колики замучают. И смотри, чтоб была вода...
– Есть! – по-солдатски отозвался отец.
– И еще, посади его на цепь, пап.
– На цепь?
– Боюсь, опять убежит – не найдешь.
– Нет, на цепь сажать не буду, – упрямо заявил Игорь Александрович. – Ничего себе, привезли собаку на природу!
– Тогда следи за ним. На ночь домой запускай.
– Книги привезла?
– Только два сборника, пап. Сальваторе Квазимодо Франц Верфель. Жана Фоллена не нашла...
– Опять из библиотеки?
– Пап, у нас же поэзию лет пятнадцать уже не издают. Тем более западную... Договорилась на три месяца.
– Да... – Он усмехнулся. – Значит, теперь будем жить вдвоем с лопоухим...
Отец сел рядом, и пес тут же полез к нему на колени.
– Тебе веселее будет. Но гулять обязательно на поводке! И недалеко!
– А тебе как будет?
– У меня работы много. Поздно приезжаю, он, бедный, скулит. Опять не вытерпел, на лестнице наделал.
Он взирал на дочь со спокойствием старца.
– На что мне собака?
– Ты же весной сам просил Графа?
– Если бы ты мне своего жениха привезла и показала. А лучше сразу внука. Я бы тогда успокоился.
– Пап, ну прекрати. – Надежда поморщилась. – Не надоело? Одно и то же каждый раз... – Но тут же засмеялась: – Я тебе одного жениха привозила, так ты его прогнал.
– Какой это жених? Чужой муж! Привозила она...
Надежда по-детски приласкалась.
– Не сердись, пап. Что делать, если нет уже свободных, смелых и решительных мужчин? Как ты, например? Сколько тебе было, когда ты на маме женился? Вот! А мама была в два раза моложе.
– Не заговаривай мне зубы. – Он оставался непреклонным. – Как вы наловчились увиливать! И в телевизоре вы точно такие же, ничего прямо не скажут... Любить вы не умеете, вот что.
– Ты опять обобщаешь...
Он не услышал.
– Образование получили высшее, а чувства у вас остались на уровне начальной школы. И хватает их только на собак да кошечек... Останешься вон с ушастым век доживать! И меня оставишь, с Жаном Фолленом...
– Не оставлю, – вдруг серьезно возразила она. – Кажется, я встретила того единственного. И неповторимого. Его зовут Андрей.
Отец поверил, но со старческой иронией махнул рукой:
– Потом опять что-нибудь найдется. Три жены, алименты...
– Он не женат, папа. И никогда не был...
– Молодой, что ли?
– Ему тридцать пять лет.
– И холостой? Не поверю. При нынешних-то соблазнах. Кто такой? Чем занимается?
– Не знаю, пап, – обреченно вздохнула дочь. – Говорит, ассенизатор.
– Ну! Понятно... Ничего про себя не рассказывает?
– Ничего. Ездит на джипе с мигалкой. Куда-то улетает, потом прилетает... Но как он танцует, папа! Мы с ним даже какой-то приз завоевали...
– На джипе с мигалкой и танцует? Прохиндей.
– Мне так не кажется... Он невероятно сильный человек, но при этом очень спокойный. А когда танцует – взрывной, ярый какой-то... И глаза все время печальные. Прохиндеи ведь не умеют печалиться, правда?
Отец не ответил, сдержанно приласкал собаку, пряча скупую одобрительную улыбку, и вдруг встрепенулся.
– А что мы сидим тут? Пойдем, угощу тебя свежими грибами.
– Мне уже пора. – Надежда встала. – Сейчас будет электричка... Давай книги, которые не нужны, и я поеду...
– Ладно, проводим, – согласился Игорь Александрович. – Ну что, лопоухий? Остаешься со мной? Вот уж мы с тобой побродяжим!
Они сидели в роскошном, английского стиля, кабинете Ильи, в одинаковой позе, облокотясь на приставной стол. За спиной Ивана топился камин. Перед каждым стоял стакан с коньяком и две открытых коробки с сигарами. Оба курили и гасили окурки о каталог. И окурков было порядочно – разговор шел давно, долгий и невеселый.