Дождь в лицо
Шрифт:
– - Предположим, это логичный вопрос, если говорить о человеческом разуме. Который, м-м-м, ну, прошел определенную школу эволюции. В какой-то мере логичный. А насчет Клуба -- это зряшный вопрос.
Он опять замолчал, но Алена знала его хорошо, и она уже почувствовала себя в силе -- пирога ходко шла под веслом, и с каждым взмахом дышалось все глубже, и голова становилась яснее.
– - Излагай, -- сказала Алена.
– - Давай, давай, я слушаю.
– - Хорошо. Гуманность -- продукт эволюции, и продукт достаточно поздний. Это ощущение человечества
– - Каждый человек -- член человечества. Но мы едины. Убить человека -значит убить самого себя. Это сущность гуманности.
– - Теория, а?
– - сказала Алена.
Андрей фыркнул -- удовлетворенно:
– - Вот и я про то... Ощущая другого человека как брата своего, мы все равно с охотой его убиваем. За примерами ходить недалеко, -- он кивнул через плечо в сторону деревни.
– - А крокодилов уж ты решительно отказываешься считать братьями меньшими, сколько я тебя ни уговаривал...
– - Сначала ты их уговори, -- сказала Алена.
– - Ну, пока ни один крокодил тебя не скушал... А вот муравьеды очень охотно жрут эцитонов, а мы с точки зрения Клуба очень похожи на муравьедов. Гигантские, бессмысленные, жадные твари... Скажешь, у нас есть орудия? У муравьеда тоже есть, и тоже убийственные -- когти и язык... в метр длиной... Лазим к ним, лазим; Сколько мы уже перебили солдат? Тысячи...
– - Андрюш, ну опять ты за свое... Они же на нас нападают.
– - Лазим, как крокодилы под палаткой, -- не унимался он -- Муравьеда тоже укусами не прогонишь... пока не гукнешь в морду инфразвуком. Гуманность, гуманность... С его точки зрения, -- теперь он кивнул в сторону Клуба -- гуманно было бы оставить его в покое.
Сегодня он мог убедиться, что мы неагрессивные, а?
– - Крокодилы тебя сто раз убеждали... Ну, поглядим, вдруг он действительно что-то поймет.
– - И окажется умнее меня, -- сказала Алена.
– - Ах черт, руки так трясутся... Давай я погребу.
Он греб одним веслом, по-индейски, стоя на колене, лицом к носу пироги. Аленка не видела его лица, но знала, какое оно: отрешенное и вытаращенное: смотрит как будто очень внимательно, но ничего не видит и про себя свистит. Ей приходилось подруливать.
– - Когда ты свистишь про себя, ты воздух не выдуваешь, а втягиваешь, да?
– - спросила она и добавила: -- О, мудрейший!
– - Что?
– - спросил Андрей. Он отрешенно взглянул через плечо и вдруг ухмыльнулся, щеки пошли складками.
– - Я думал, что летучие мыши тоже дают ультразвук. Его ультразвуком не удивишь.
Пирога развернулась, и там, где сидела Алена, теперь был нос. Она сняла пистолет с комбинезона и повернулась вперед. За спиной плескало весло, нос пироги резал застойную воду, как студень. Болото лопалось пивными пузырями -- гнилые коряги, серые столбы москитов над водой, а слева от берега -гигантский фиолетово-розовый цветок. От него тоже пахнет гнилью. И похоже, что впереди -- целое стадо крокодилов.
– - Жутко здесь жить, -- сказала Алена не оборачиваясь.
– - Отвернулась от тебя, и сразу одиночество такое, как Робинзон. А если они не убедились? Еще одна такая атака...
– - Будем осторожней, только и всего, -- сказал Андрей с кормы. Удивительно приятно звучал его рассудительный голос.
– - Атаки будут, ты не сомневайся. Он убежден в своей исключительности, ибо он одинок в своей Вселенной. Таков его эволюционный опыт. Коллектив, необходимый для эволюции разума, он содержит внутри себя, а все внешнее -- враждебно. Высшая гордыня. Сам себе отец, и сын, и любовь... Здорово, да?
– - И жутко.
– - Аленушка, -- позвал Андрей.
– - Что?
– - Тебе страшно? Взаправду?
– - Взаправду, -- сказала Аленка.
– - И противно. Мне было противно -поправилась она.
– - Сейчас ничего.
– - Почему-то трубку он направил на тебя. Потом еще дальнослышанье, -ты слышишь, а я нет.
– - Эх, ты, логик, -- сказала Аленка.
– - Ясно, что трубка целилась на кинокамеру. Камера на штативе -- треногая цапля, которая гуляет с муравьедами. Как будем работать? Он придумывает новые штуки. Предположим, он увеличит дальность действия нового... пугача. Увеличит угол захвата и накроет обоих. Что предпримем?
– - Представления не имею, -- озабоченно сказал Андрей.
– - Аленка, тебе не кажется, что мы спим?
– - Нам бы сейчас третьего... Чтобы стоял с изотопом в сторонке... Пока Клуб не сообразит, зачем он стоит...
Андрей внезапно захохотал:
– - Экспериментальный объект, экспериментирующий над исследователями! Вот дожили! Собрать большую экспедицию, чтобы охранять друг друга от насекомых, а?
– - Тихо...
Алена выстрелила. Поставив ногу на сиденье, она послала две пули в воду.
– - Подбирался снизу, из тени...
Они подплывали к запруде. Река совсем обмелела в этом месте, подстреленный крокодил шипел и колотился об отмель, как паровой молот.
В Аленке что-то содрогнулось. Ящер хотел уйти, зарыться, спрятаться от смерти. Алена стала смотреть в сторону. Слева темнели затопленные джунгли, справа солнце слепило глаза, а прямо возвышалась беспорядочная куча бревен -- запруда.
Андрей повел лодку вдоль нее, осматривая ошкуренные разбухшие бревна, бесчисленные водопадики, зигзагами текущие по стволам, а Аленка надвинула на брови беленькую кепочку и смотрела в воду, держа наготове пистолет.
– - Стой, -- сказала Алена.
– - Табань.
Пирога закачалась и встала.
– - Что там?
– - Змеюка. Еще ненавижу змей. Андрей, это водяной удав. Вон, у самых бревен.
– - Большой?
– - равнодушно спросил Андрей.
– - Ушел, все, -- соврала Алена. Ей больше не хотелось стрелять сегодня.
– - Метров десять в длину.
– - Ничего себе, -- сказал Андрей.
– - Пошли домой.
Запруда, мокро блестящая на солнце, стала отходить, и где-то под ней плыл удав, который не боится никого, даже крокодилов.