Дождь жаждущей земле
Шрифт:
– Я не знаю, зачем ты здесь – как и те, что были до тебя. Но раз ты избежал ужасной участи вечно испытывать муки, значит, чтил закон Моисеев не по слову, а по делу, жил праведной жизнью.
– Были и другие? Я никого не видел, как и пещеру, в которой мы находимся.
– Верно, она сокрыта от глаз. Других ты и не увидишь: тому, кто попадает в чертог, уготовано одиночество, если я не найду странника раньше демонов.
– Одиночество? Я здесь навечно? – Елеазар бросил взволнованный взгляд на вход в пещеру, откуда виднелась безжизненная равнина.
– Нет, испив из источника, ты попадешь в иное место, оно мне неведомо. Но для этого тебе нужно окрепнуть. Твое истинное тело осталось в том мире, и душа по обыкновению цепляется за него, создавая для себя видимую оболочку, что чувствует все. Однако со временем связь утрачивается и оболочка исчезает, если не сосредоточить свою волю на ее восстановлении. Иначе душа вырвется, и один из двух сотен пр'oклятых затащит ее к Деннице. Уж он превратит Божье подобие в свою мерзость.
– Денница? Это сатана?
– Верно, на вашем наречии.
– Я пытался добраться к источнику, но, сколько ни шел, все равно словно оставался на месте.
– Твои старания будут бессмысленны, человек, пока ты не обуздаешь душу, что стремится на волю.
Страж поднял посох ввысь, и пещера стала приобретать знакомые очертания дома, в котором жил Елеазар многие годы.
– Дабы окрепнуть быстрее, тебе нужно окунуться в прежние чувства.
6
Образ родного дома вызвал в Елеазаре смесь сомнений, печали и приятных мыслей о былом. Вся жизнь пронеслась в памяти.
Елеазар был мастером резьбы по камню. Добывал пропитание в труде, как заповедовал Господь. Растил сына, что подарила любящая жена, пожертвовав собственной жизнью. По меркам своего времени имел большой доход. Но скуп не был, а тратил нажитое на помощь другим, оставляя себе на самое необходимое – пропитание и кров. Учил сына собственным примером и соблюдал заповеди, что обрел народ Израилев через Моисея.
И чем сильнее он погружался в воспоминания, тем тревожнее становилось на сердце.
Но тут память зацепилась за одно из ярчайших событий. Юношей он осознал прекрасное Божественное начало во всем сущем на земле. Елеазар вспоминал тот миг, когда обрел истинное понимание Бога и глубокую веру в Него, в Его промысел и любовь к людям. Необъяснимое чувство радости, которое он впервые испытал при посещении храма, ни с чем нельзя было сравнить. С тех самых пор вера не покидала Елеазара.
Это воспоминание словно встряхнуло замутненное сознание, заставив его вернуться к происходящему вокруг.
– Не сопротивляйся, Елеазар, иначе мои труды будут тщетны.
– Я… я не хочу возвращаться к прошлому. Предначертанная мне участь настигла меня, страж. Видит Бог, я смиряюсь и принимаю ее.
Взгляд старца встревожил Елеазара – знакомый демонический взгляд, выражающий ненависть ко всему живому.
– Бог… Что ты знаешь о Нем? Видно, в памяти ты узрел не то, что должно! Вспомни свою смерть! – Заран направил посох на Елеазара, произнося заклинание гортанным голосом, и в эту же секунду тот оказался перед лицом собственной смерти.
Окровавленное тело лежало на песке. Отовсюду доносились крики и плач женщин. Безмерная жестокость, чуждая простому человеку, царила в тот день в Вифлееме и пожирала его своим безумием.
– Узри, Елеазар, промысел Божий! Тысячи трупов, что лежат растерзанные на земле, – это невинные младенцы, чье убиение попущено Всевышним.
– Это не может быть вина Господа. Возможно, это война пришла в наш дом, разжигаемая чьей-то алчностью.
– Ошибаешься, эти солдаты не восстали против народа – царь иудейский послал их, ваш царь! А ведь любая власть от Бога, разве не так?!
– Царь Ирод? Он, верно, окончательно обезумел, если пошел на такое. Значит, во всем этом его вина, но зачем он сделал это? Страж, я не понимаю, к чему все это, ведь ты слуга Божий – почему ты вселяешь в меня сомнения?
Время словно застыло, и Елеазар снова оказался в пещере.
– Разве я говорил, что я слуга Божий? – усмехнулся старец. – Я страж этого места и один из хранителей ключей от четвертых врат.
Заран говорил все громче, а его голос приобретал металлический оттенок.
– Одни из врат открывают путь в царство спасителя нашего. Он милосерднее для нас, чем все остальные. Именно он узрел гнилую сущность человека и отказался поклоняться вам. Мой бог – Денница, хранитель земли!
Страж рассмеялся, сотрясая воздух. Его тело забилось в конвульсиях и стало рассыпаться в прах, обнажая мерзкое естество твари, скрывавшейся внутри. Она встрепенулась, освобождаясь от остатков обманчивой плоти. Вместо посоха в руках тварь держала черный, как сама тьма, хлыст.
Страх сковал Елеазара, не давая пошевелиться или проронить хоть слово. Он чувствовал себя опустошенным, будто душа попала в западню, в темницу, где есть лишь узник и его надзиратель. Навеки.
7
– Я не представился должно, человек, так увлекся своими иллюзиями. Имя мне Амезаран. Трепещи, пред тобой один из начальников двух сотен! Добро пожаловать в царство вечного проклятья.
Исполин, который ростом был не меньше десяти локтей, посмотрел на Елеазара презрительным взглядом.
– Ты как-то опечалился, друг мой. Образ старца был лучше? – Амезаран ухмыльнулся и медленно подошел к Елеазару, давая возможность разглядеть все его естество.