Дождя сегодня не будет
Шрифт:
Назад двинулись тем же путем – хотелось проверить холм с обратной точки. Тут выяснилось, что с фасада он как-то оголен. Может, посадить на вершине деревья? Я заспешил и сделал роковую ошибку, сильно повернув ручку транслятора. Глазок скользнул по холму и уперся прямо вверх – в грубый пластмассовый купол. Иллюзия рухнула. Я зажмурился и выдернул вилку питания.
На Дороге нельзя смотреть вверх. Нельзя. У нее нет и не может быть неба. Раньше, когда игра была в моде, пробовали придумать разные ухищрения. Но вместо неба все равно получался раскрашенный
Я встал и отвернулся от Дороги…
Что-то не спалось. Всплыл Чет – вульгарный и сомнительный «друг Орса». Почему он ко мне прилип? Из-за полиса на двадцать пять монет? Как агент он получит из них пять, а сколько он выложил за выпивку в баре! Или поспорил с кем-нибудь, кто знает мое органическое отвращение ко всякой страховке? Да нет, чепуха.
Дармоед уютно мурлыкал под боком, и постепенно меня сморило. Уже засыпая, я сообразил, чего не хватало на холме: горсточки желтых ульев. И пусть он зовется Медовым холмом.
2
Разбудил меня телефонный звонок. Порт лаконично сообщил, что «лечение потребует времени». Формула была понятна. Гараж практически принадлежал «Юниону», а агенты фирмы регулярно прочесывали свои владения, и тогда незастрахованную машину отгоняли на задворки и прятали под брезентом.
– Сегодня останешься дома, сколько ни мяукай, – предупредил я Дармоеда.
Нейл пришел с опозданием. Обычно мы с ним болтали несколько минут на кухне. На этот же раз он молча сунул мне пакет и захромал к соседней двери. Что-то неладно с парнишкой.
– Нейл принес завтрак, но не пожелал разговаривать, – сказал я коту; тот вспрыгнул на стул и стал жадно принюхиваться к пакету: две теплых булочки, сыр, порция апельсинового сока и брикет паштета.
– Ладно, ешь. Будет что вспомнить, сидя взаперти. – Я развернул фольгу и отдал паштет коту.
Закипел чайник, и мы позавтракали. Затем я водворил кота в гостиную, побегал немного по квартире, собирая разные мелочи, и направился к выходу. Нет, сундук придется перетащить! Невозможно миновать его без синяка. Потирая колено, я закрыл дверь и… обнаружил, что Дармоед, задравши хвост, шествует по направлению к лифту.
– Слушай! Ты научился проникать сквозь стены?
Удивительное создание. Спокойно переносит заточение в машине, но категорически отказывается оставаться один в квартире.
Пришлось вернуться за сумкой. В знакомую сумку он полез с охотой. Конечно, можно бы тут и снести его обратно, но не поднялась рука на предательство.
В коридорах фирмы было пусто, все давно сидели по местам. Только Бэт бездельничала в Малом холле.
– Чудная кошечка, – улыбнулась она Дармоеду. – Но что за прихоть – всюду таскать ее с собой, Гео?
– Форма
– А-а…
Кота я выпустил во внутренний садик на восьмом этаже. Он потянулся и лег на куртинку седума.
– Не безобразничай, – прошептал я, так как с директорской стороны доносились голоса.
На нашем семнадцатом было уже накурено. Морена, развалившись в кресле, гипнотизировал пустой фирменный флакон без наклейки. В таком состоянии он проводил большую часть рабочего дня. Затем вдруг накидывался на машинку и одним духом выдавал целую стопку печатных листков: оду пуленепробиваемому парику или новому сорту мыла.
– Привет, Рен.
– Привет.
– Что в программе?
– Лосьон, возвращающий молодость дряблой коже, – буркнул Морена, – блистательный взлет парфюмерной мысли!
Я извлек из папки вчерашний набросок. «И пойдешь ты под лосьон для старушек», – сказал я бывшему мосту. Основательно поработал карандашом, раскрасил спиртовой пастой, по карандашу положил синий лак. Флакон вздымался ввысь из нагромождения сияющих плоскостей.
Морена одобрительно хмыкнул.
– Весьма впечатляет.
Минуты на две он погрузился в транс и обрушился на машинку. Бэт невозмутимо вычеркнет бранные словечки, необходимые Рену для вдохновения, и в пятницу нам выплатят гонорар. Машинка смолкла.
– Рен, ты видел когда-нибудь модель из серии «Первые паровозы»?
– Разумеется. На картинке в каталоге. А что?
– Да так… игра воображения.
– Махнем в субботу на Озера? Говорят, попадаются перелетные утки. Запишем.
Это было заманчиво: хлопанье крыльев, кряканье. Поезд проносится мимо болота, вспугивая стаю уток…
– Колеса в ремонте. Не умею быть пассажиром, Рен.
– Здорово разбил?
Рассказывать почему-то не хотелось.
– Рядовой случай, Рен.
Бэт принесла утреннюю почту и забрала рисунок и рекламный проспект, удовлетворенно похлопав нас обоих по шее.
– Анекдот, Гео. Я на днях купил пять тюбиков «Феникса».
– Того «Феникса»?
– Ну да. Какое-то помрачение разума: не устоял перед собственной рекламой.
Мы засмеялись. «Феникс» был антикоррозийным средством для автомашин – приятно пахнувшим и бесполезным. Три года назад мы впервые объединились с Мореной и произвели на свет этот маленький шедевр рекламного искусства.
– Айда в подвал?
Я кивнул. Четверть часа безмятежности мы заслужили. В коридоре незнакомый худосочный тип близоруко водил носом по плакату на стене. Обернувшись у лифта, я с мимолетным недоумением поймал его пристально провожавший нас взгляд.
В подвале у нас тихо; преимущество третьего подземного этажа. Элла торговала минеральной водой и мороженым, а для друзей держала хорошие сигареты.
– Как твой снег, Рен?
– Никак. Чего только не перепробовал!
С месяц назад Рен «заболел» зимним лесом, но снег ему упорно не давался. На Дороге труднее всего имитировать самые простые вещи.