Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»
Шрифт:
— Эй, вы что, заснули?! — Голос кричавшего был хрипл и громок. — Отжимайте его на нас!
«Ага, подтяжки только погладят и сразу отожмут».
Зажав пистолет под мышкой, я сменил магазин — после времени может не быть и придется воевать в стиле героев Джона By, разбрасывая стволы направо и налево. Может, это и глупо и чересчур картинно, но выхода другого у нас нет. Очень похоже, что немцев в деревню приехала толпа, и чем больше мы положим во время неразберихи, тем лучше. Стоит им откатиться, перегруппироваться и начать наступление по принципу «кто не спрятался — я не виноват», как шансы на успешный
Вспыхнувшая на другой стороне избы пистолетная пальба заставила меня покинуть укрытие. Пригибаться или подкрадываться смысла никакого не было: неизвестные мне фрицы сейчас слишком увлечены перестрелкой с Бродягой, к тому же они ожидают, что так удачно положенные мной солдаты с минуты на минуту зайдут Сане в тыл. А я — им.
Обежать дом заняло едва ли три минуты, и получилось так, что я нарисовался на сцене почти в то же время, когда немцы пошли «в последний и решительный». Причем крайне неудачно для себя — Шура свалил одного из них буквально первым же выстрелом и, развив бешеную скорострельность, прижал остальных. Так что мне оставалось только добрать.
Сдвоенный выстрел — и прижавшийся к поленнице полицейский унтер выронил свой ППК.
Дах! — И пуля входит чуть ниже челюсти другого, разорвав шею и опрокинув немца на землю.
Дах! Дах! Дах! Дах! Еще один фриц сидел за заборчиком, так что мне виден был только краешек его плеча, а потому пришлось для надежности издырявить тонкие доски несколько раз.
Последний то ли был сильно опытным, то ли от природы хорошей реакцией был наделен и успел, пока я менял стволы, метнуться к распахнутой двери сарая. Лезть в темноту, рискуя нарваться на пулю, я не стал. «Гнилой фашистской нечисти загоним пулю в лоб» — здесь не получилось, но можно ведь и далее по тексту: — «Отребью человечества сколотим крепкий гроб!» — план сложился сам собой. Выписывая кренделя, торопливо добежал до сарая.
— Эй, ты слышал, как плохо было ведьмам? — Про ведьм я вспомнил совершенно случайно, можно сказать, само на язык подвернулось, но мой оппонент все равно не отозвался, наверное, не хотел свою позицию выдавать. — А было им не только плохо, но и жарко!
Выждав пару секунд и так и не получив ответа, я засунул пистолет под поддерживающую левую руку повязку и достал из кармана зажигалку. Одну из немногих вещей из моего времени, которой я продолжал регулярно пользоваться. Ну, кроме рации, фонарика и шариковой ручки. При всем многообразии скопившихся у нас трофейных зажигалок эта зипповская «бензинка» по-прежнему выделялась надежностью, за что, собственно, я и возил ее с собой «в поля». Сложить крошечный костерок из веточек, соломинок и кусочков дранки — дело минутное.
Клацнула крышка, и спустя мгновение огонек заплясал на растопке.
«Если я правильно рассчитал — фрицу станет невесело уже через пару минут! Как раз хватит времени обойти сарай вокруг».
Мое предположение оказалось верным — уже на счете «сорок пять» дым над крышей стал достаточно плотным, а когда я дошел до «шестидесяти двух», внутри послышался надсадный кашель.
«Вот и славно — трам-пам-пам!» Стрелял я быстро, так что, когда затвор «вальтера» встал на задержку, на внутренних часах было «семьдесят один».
На проверку качества «работы» времени ушло всего ничего — пришлось только перед тем, как заглянуть внутрь, затоптать костерок и сбить фуражкой пламя с едва занявшихся досок. Головной убор, конечно, после этого весь форс потерял, но и пожар нам тут сейчас не нужен. Немцу, насколько я мог судить по результатам беглого осмотра, досталось не хило — под ним на земляном полу натекла уже солидная лужа крови. Добавлять нужды не было. Теперь можно и общую обстановку прояснить, тем более что стрельба в округе явно пошла на спад.
Оценив валяющиеся у задней стены избы трупы, я примерно прикинул, откуда стреляли.
— Саня! — негромко позвал я старшего товарища, подойдя к углу дома.
— Здесь я, Тошка! — Что-то в голосе Бродяги заставило меня забыть про осторожность и пулей метнуться вперед.
Сергеич сидел шагах в шести от угла, привалившись спиной к полуразвалившейся поленнице. В обеих руках по пистолету, но первое, что бросилось мне в глаза, была кровь, густо пропитавшая его мундир ниже пояса и брюки!
— Саня! Саня! — Я рванул клапан нагрудного кармана и бросился к другу, доставая индпакет. — Куда тебя? Где болит? Сейчас я, сейчас…
— Не мельтеши, Тошка, отбегался я, — спокойно ответил он и сплюнул. — Это не лечится, даже если бы Серый рядом был. А ты, стало быть, отмахался? Наши где? — Казалось, ему не было никакого дела до того, что на пожухлую траву деревенского двора течет сейчас его кровь!
— Дай перевяжу!
— Не хрен! Селезенку задело… Кровопотеря — писец какая… Хваткие ребята…
— ГФП. Я их командира вырубил — в сельсовете лежит.
— Молоток ты, Тоха. А я почуял, что грамотные опера. Они и достали… Солдатня вряд ли справилась бы… Но ты их тоже хорошо. Грамотно… Нет, не расстегивай. Что, ты кровищи не видел, что ли? Дай, я сам подложу. Пару минут продержусь — и ладно. Сказать многое надо…
— Я…
— Ты молчи. Запоминай… Эх, это я дурака свалял — всем уходить надо было… Ладно… — Крупные капли пота выступили на его бледном лбу и катились вниз, оставляя бороздки на запыленных щеках. — Встанешь у дверей школы. Спиной. Азимут восемнадцать, дистанция четыреста, потом азимут двести семьдесят два, дистанция семьсот. Там пеленгатор. Оттуда триста метров по азимуту десять. Сосна с одной сухой вершиной. Под ней наша основная захоронка. Запомнил?!
— Да!
— Второй класс слева — за доской шифроблокнот и таблицы. Еще один — у меня в телефоне, я переснял. Собирай всех и уходи. Сеанс с ребятами сегодня в двадцать два ноль-ноль. С Москвой — завтра в 19:35 по их времени. Понял?
— Да. — Ощущение полной безнадеги такое же, как тогда, когда подстрелили Пака, придавило меня к земле.
— Губы-то не кусай, Тошка, некрасиво это. А… Арбалет еще подбери — за два дома отсюда, в палисаднике. Хорошая машинка получилась — двоих положил… Назад вернешься… Да, если вернешься… Управление «В»… Викторович поможет, я ему рассказывал… — Паузы между предложениями становились все длиннее, а лицо Сергеича — все бледнее. — Дочкам скажи… Придумай, ты можешь… — Он замолчал и закрыл глаза.