Дожить о свадьбы
Шрифт:
– Нет. Наташа, мне уже в школу пора.
– А, хорошо, иди!
– Но как же вы тогда выйдите из квартиры? Я думала, мы пойдем вместе!
– В восемь утра? Смешная ты! Мне сегодня нужно привести себя в порядок, маску сделать, маникюр. У меня в шесть свидание! – радостно доложила она.
– А, хорошо. Тогда я пойду…
– Вчера познакомились, прямо на Невском! У вас в городе столько мужчин, а вы с матерью только клювом щелкаете! Значит, приходи не позже четырех часов! – вдруг прямо-таки приказным тоном сказала она. – Чтобы я не опоздала!
– Ладно, до вечера! – холодно ответила я и пошла одеваться.
– До… До…
Я развернулась: Наташа обхватила руками горло, выпучила глаза…
– Что с вами?
Она как-то странно захрипела и рухнула на пол лицом вниз… Я подбежала к ней, перевернула на спину. Наташа была синяя и страшно дергалась всем телом.
– Мамочка…
Я схватила телефон, позвонила маме. Она не брала трубку. Как с мобильного вызвать «Скорую»? Я напрочь забыла… У нас же есть стационарный, вспомнила я, и помчалась в мамину комнату. Чудо, что хозяйка квартиры не разрешила маме его отключить. Я набрала «03».
– Приезжайте, быстрее! Женщине плохо!
– Фамилия? – сухо спросила диспетчер.
– Моя?
– Женщины!
– Не знаю!
– Обнаружили ее на улице?
– Нет, в своей квартире!
– Девочка, ты шутишь?
– Нет, ей плохо! Это подруга мамы!
– Сколько ей лет?
– Не знаю! – уже кричала я. – Лет сорок!
– Она жаловалась на головокружение, головную боль?
– Не знаю! Она лежит на полу, почти синяя. Она умирает!
– Говори адрес…
Я ходила вокруг Наташи, не зная, что делать. Потом села рядом с ней на колени и перевернула на бок. Какая-то интуиция подсказала, что нужно сделать именно так. Наташа снова захрипела… И тут я вспомнила о Екатерине Васильевне!
– Екатерина Васильевна! – заревела я в трубку, набрав номер Нежельской.
– Катя, детка, что случилось? – жутко перепугалась она.
Через пять минут она была в нашей квартире.
– Нашатырь есть? – с порога спросила она.
– Не знаю!
– Катя, принеси зеркальце! Косметическое!
Я бросилась в мамину комнату. Где же ее косметичка? Конечно, она взяла ее с собой!
– Катенька не нужно, у меня свое есть! – крикнула Екатерина Васильевна.
Когда я вернулась на кухню, она стояла перед Наташей на коленях и держала зеркальце почти у ее рта.
– Она еще дышит! Видишь? Слабо, но дышит… Пульс, конечно, очень слабый… Катя, она на что-то жаловалась?
– Только на нас! – в какой-то истерике прокричала я.
– Что она ела? – спокойно спросила Екатерина Васильевна.
– Вот эту гадость! – показала я на банку с кашей. – И апельсин!
– Апельсин? Может у нее аллергия на цитрусовые?
– Не знаю…
– Сейчас… Сейчас… А вдруг? – Екатерина Васильевна вытащила из сумочки пачку активированного угля и по таблетке начала складывать Наташе в рот. – Катя, воды, помогай!
Я держала Наташе голову, а Екатерина Васильевна пыталась заставить ее проглотить уголь и из чашки напоить водой. Вдруг Наташа начала как-то странно дергаться, а потом ее вырвало углем.
– Переворачивай ее на живот! Быстро, а то она захлебнется! – скомандовала Нежельская. – Есть еще уголь?
– Сейчас! – крикнула я и бросилась к аптечке. – Да, держите!
Мы стали повторять то же самое: перевернули ее обратно на спину, уголь, вода, уголь, вода.
– Ну, давай же, глотай! – упорно твердила Нежельская.
Наташа захлебывалась, ее трясло, а потом снова вырвало… Вдруг она сама перевернулась на живот и что-то тихо прошептала!
– Очнулась? – ахнула я.
Раздался сигнал домофона. Приехавшая врач «Скорой» что-то спрашивала у Нежельской, но я словно оглохла от страха.
– Отек! – вдруг явственно услышала я слова врача.
Она достала из сумки какой-то странный инструмент и начала вставлять Наташе в горло длинную трубку. Та вдруг пришла в себя и начала отчаянно сопротивляться! От ужаса я закрыла лицо руками и отвернулась к окну.
Когда я нашла в себе силы открыть глаза, на кухне уже никого не было. Только на полу валялись стеклянные ампулы и чернели лужи активированного угля с белесой пеной по бокам. Меня затошнило.
– Катя! – ворвалась на кухню Екатерина Васильевна. – Ее повезли в Мариинскую больницу! Позвони маме, пусть она привезет туда ее документы и какие-нибудь личные вещи – халат, сменное белье! Поняла?
– Поняла…
– По-моему, мы ее спасли! – сказала женщина и вдруг крепко прижала меня к себе.
Через час Екатерина Васильевна уехала – оказывается, ей самой срочно нужно было в поликлинику на прием – у нее уже неделю болело сердце. И все равно, несмотря на мои протесты, она помогла мне прибраться на кухне и перед уходом взяла с меня клятвенное обещание что-нибудь поесть. Я пообещала, хотя при воспоминании о случившемся тошнота накатывала волнами.
Я решила, что в школу сегодня ни за что не пойду. Хватит с меня. Я заварила себе чай, нашла Эдика (он все это время прятался под маминым диваном), покормила его и включила телевизор. Когда я нервничаю, мне все равно, что смотреть – звук успокаивает. Минут через двадцать перезвонила мама. Узнав, что произошло, она растерялась, расстроилась и сказала, что за вещами для Наташи приедет сразу после работы.