Доживем до января (сборник)
Шрифт:
Прошло время и я соскучился по своей ненаглядной. Наплевав на все свои мечты о богатстве, я бросил всё и поехал в свой родной Петербург. Думал: ладно, пускай мы не олигархи, зато любим друг друга, а значит, будем жить если уж не как в сказке, то, по крайней мере, хорошо. А там ещё дети, может быть, появятся. С моим именем отчество у моего сына получится некрасивым: Олегович. А у дочери — Олеговна. И единственное красивое и подходящее по созвучию имя, по моему мнению — Алёна. А что? Алёна Олеговна, мне нравится.
С такими вот мыслями я и вошёл в свою квартиру. Прошёл в комнату. И, боже, что я там увидел!
Я молча развернулся, вышел из квартиры, намеренно громко хлопнул дверью, взял такси до аэропорта и поехал обратно на Украину. В Зону Отчуждения, успевшую за полгода стать мне родным домом.
Больше жены у меня не было. Уж не знаю, стыдно ли ей было передо мной тогда или нет. В любом случае, я бы никогда её не простил. У меня не такая натура. Я никогда не прощаю предательства.
Тогда почему же я до сих пор ношу это кольцо, спросите вы? Да я и сам не знаю. Может, привык к нему. А может по той простой причине, что оно давно уже не снимается с пальца. Да какая, впрочем, разница? Я его всё равно практически не замечаю.
Что же я всё о плохом, надо о хорошем.
Представляю глаза Сида, когда я ему вывалю на стол весь свой навар. А он у меня отменный, какого ещё ни разу не было…
На вырученные с этих артефактов деньги можно кутить без продыху месяц, а то и больше. Даже при всей жадности Сида меньше полутора лимона он стопроцентно не даст, голову даю на отсечение. А если всё-таки даст меньше… найду я на него управу, вот увидите. Честное пионерское.
Итак, как я уже сказал, мы с моим напарником шли по территории Милитари. Вано не просто составляет мне компанию в ходках, он друг мне самый лучший. Я познакомился с ним в баре «Сто рентген» при не совсем приятных для меня обстоятельствах.
Дело было так. Я тихо-мирно стоял за столиком у окна и пил пиво. Свободных мест в баре, к сожалению, не было — а я люблю посидеть, тем более после тяжёлых трудовых будней. За прошедшую неделю я заработал достаточно денег на хорошее житьё-бытьё и теперь мог позволить себе кружечку качественного нефильтрованного пива. А не того дешёвого ужасного пойла, после которого во рту весь день стоял неприятный привкус.
Когда на дне моей кружки осталась одна лишь пена, ко мне подошли трое. По виду — такое быдло! Явно сидели и возможно даже не раз. И морды у них были страшные, мерзкие. По тому, как они на меня смотрели, я понял, что намерения у них недобрые. А я уж сначала наивно полагал, что в картишки хотят поиграть. Ан нет.
Встала эта троица напротив меня и таращится.
Я не выдержал и спросил:
— Что вам надо?
Как мне показалось, неуверенно так спросил. А бородатый, видимо, самый главный, ответил мне с нескрываемым грузинским акцентом:
— Зачэм грубишь, дарагой? Мнэ это нэ нравится.
— Да я ведь не грубил совсем… Но если я вдруг вас обидел, извините.
Никогда не любил конфликтовать с людьми и всегда старательно избегал ненужных ссор.
— Это ты правильно, маладэц! А теперь, закажи нам выпивки.
Я от такой наглости чуть не поперхнулся.
— Это с какой это стати?
Бородатый резким движением схватил меня за воротник и притянул к себе, так что мои глаза встретились с его глазами. Мне вдруг стало как-то не по себе. И зачем я только ляпнул это? Кто меня за язык тянул? Надо было немного повежливее. Правильно говорят — слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Эх…
— Что ты сказал?
— Так… э-э-э… ничего.
Бородач тряхнул меня, дёрнул вверх, левой рукой взял за ноги и взвалил себе на плечи. Без особых, надо отметить, усилий. Я от страха даже не дёргался, боясь сделать себе ещё хуже. Грузин (или кто он там был по национальности) куда-то понёс меня. Издалека до меня донеслись обрывки фраз: «Всё в порядке! Нам просто надо с человеком по душам поговорить». Это были спутники бородатого: отвечали на вопросительные взгляды посетителей бара.
Судя по запаху, который ударил в ноздри, меня притащили в толчок. Комнату с буквами WC мыли не чаще, чем раз в месяц, посему смрад тут стоял жуткий. Неприятно, конечно, но если очень уж припрёт, то будет наплевать. Как говорится: всё равно — что малина, что говно. Впрочем, для любителей удобств есть ещё один туалет, только он в тридцати километрах отсюда. Пожалуйста, милости просим!
Бородач снял меня со своих плеч. Теперь моё лицо оказалось всего в метре от унитаза. По всему было видно, мочить будут. Помнится, уважаемый мной человек, Владимир Владимирович Путин, говорил: «мочить будем в сортире!» По какому поводу говорил, не помню, но слова эти накрепко врезались мне в память. Вот и у меня такая же ситуёвина тогда была.
Я уже было приготовился окунуться в унитаз, когда сзади услышал властный, требовательный голос:
— Гиви, отпусти его.
— Нэт уж, он должэн понэсти наказание за своё нэуважитэльное атнашение ко мнэ.
— Повторяю ещё раз, отпусти его или будешь иметь дело со мной.
Вот так вот. За меня кто-то заступился. Кто-то очень смелый и, по всей видимости, влиятельный, раз говорит в таком тоне с этим бугаём Гиви. И ведь грузин, пусть и не сразу, отпустил меня.
Бородатый сердито зыркнул на меня, ясно давая понять, что на сей раз я отделался, но он со мной ещё не закончил.
Я почувствовал облегчение, но в то же время осознал свою слабость и немощность.
Гиви и его «свита» вышли из туалетной комнаты, а мой спаситель остался стоять в проходе. Надо будет отблагодарить его, мелькнуло у меня в голове. Я, еле волоча ноги, не то ещё не оправившись от произошедшего, не то потому, что пиво на меня так подействовало после тряски, подошёл к нему.