Дозоры не работают вместе
Шрифт:
Темный маг тяжело вздохнул:
– Вынужден огорчить, дорогой коллега. Я не стану помогать тебе. Ты говоришь логичные вещи, и, вполне возможно, это действительно должно было быть наше общее расследование, но… Ты упускаешь моральный аспект. Мы, Темные, не сотрудничаем с вами. Дозоры не работают вместе. Никогда. Потому что это недостойно, понимаешь? Как белые и красные. Монтекки и Капулетти. Кошки и собаки.
– При чем тут собаки?!
– Ведь вы, Светлые, тоже не прибегли бы к такой просьбе. Вы и не прибегли! Ты пришел сам, одинешенек, без приказа сверху. Это омерзительное, дурно пахнущее пятно только на твоей совести.
Леонид вдруг стал грустен. Он положил голову на ладонь
– Постой, – Андрей отодвинул тарелку в сторону, – я не прошу тебя мне верить и ничего не стану обещать. В конце концов, я могу сам ее найти и допросить…
– Какая пошлая самоуверенность…
– Но я потому к тебе и пришел, по своей воле, что не замышляю ничего худого против вас. Если помогу вам найти Монка и других – прекрасно. Не смогу – до свидания, ищите сами. Я ведь с Тамарой первым говорил, она в мое дежурство пришла. Я знаю, о чем спрашивать.
Леонид поднял голову:
– Что такого она сказала тебе? Со всеми родными и близкими похищенных товарищей уже поработали наши лучшие специалисты. Ничего нового ты нам не дашь.
Андрей едва заметно усмехнулся, и Темному это не понравилось. Леонид взял гроздь винограда из вазы, некоторое время смотрел на нее с задумчивым неудовольствием, затем бросил обратно.
– Черт с тобой, – вздохнул он, – я поговорю с Ламией, пусть она решает. В конце концов, кто я такой? Простой офицер огромной армии. На мой мундир это пятно не ляжет.
И Леонид вновь потянулся за бутербродом.
– Так не пойдет, – снова отодвигая тарелку, сказал Яровой, – видел я вашу Ламию. Будет скандал, нам с тобою обоим намылят шею – это раз. Не забывай: среди наших или ваших есть те, кто все это спланировал; они попытаются вмешаться и даже убрать свидетеля – это два. Так что – только мы с тобой.
Леонид надолго задумался, затем тяжело вздохнул:
– Не могу я на это пойти, враг мой… Перестану уважать себя. Даже если никто не узнает.
Андрей не выдержал. Обежал вокруг стола, схватил Темного мага за грудки.
– Ты видел, что эти твари сделали с вашим Нодаром? – прорычал он глухо. – Ты видел? Пока мы с тобой тут сейчас прохлаждаемся, из Монка и Гесера, может быть, также душу по клочкам вынимают. Тебе что, все равно, самодовольный ты олух?! Неужели никто из тех пятерых не был твоим другом?
– Отпусти меня…
– Леня, Леня, черт побери, неужели в тебе нет ни капли жалости к ним?
– Отпусти же, или мой кабинет сейчас убьет тебя.
Андрей разжал пальцы. В тот же миг его ладони ощутили что-то вроде легкого удара током, в носу защипало, волосы по всему телу встали дыбом. Темный маг невозмутимо, как будто ничего не произошло, разгладил складки на костюме, поправил зализанные назад черные волосы, отхлебнул вина.
– Положим, ты меня убедил.
Яровой внутренне возликовал. При этом он с некоторой опаской оглядел уютный, почти домашний кабинет Леонида. Логичная мысль о том, что в кабинете должна иметься защита для его хозяина, не приходила ему в голову.
– Я скажу тебе, где Тамара, – сказал Темный со вздохом. – Но я лично пойду с тобой и буду присутствовать при вашем разговоре.
– На здоровье.
– Сейчас и пойдем. Только покушаю сначала.
Андрей схватил его за руку и увлек за собой в коридор.
– Потом покушаешь!
…Тамара Монк уже несколько дней не могла надолго уснуть. Вся ее жизнь превратилась в чередование периодов нервного бодрствования и мучительной полудремы, наполненной странными, пугающими образами. Она встала утром с измятой одинокой постели, в незнакомой красиво обставленной квартире, с неохотой поела что-то на кухне (холодильник был наполнен вкусной и свежей едой), затем в задумчивости села у окна – и ждала. Она могла включить телевизор и смотреть программы, щелкая черной рукоятью рубильника, могла открыть книгу и полистать ее в тишине – книжный шкаф был полон Шолоховым, Хэмингуэем, Толстым, Эренбургом, дореволюционными изданиями Достоевского, Пушкина, Гюго… но информация пролетала сквозь гулкую пустоту ее сознания, не задерживаясь. Что бы Тамара ни делала в последние пять дней, в действительности она была занята только одним – ожиданием возвращения Миши.
Поначалу, сразу после того, как любезный молодой человек из КГБ привез ее на эту квартиру, она почувствовала себя очень спокойно и уверенно. Тамара плохо запомнила их разговор, но почему-то сразу поверила: теперь все будет хорошо, ей помогут. Надо только ждать. Она все сделала правильно. Теперь все будет так, как нужно, – другие, сильные и смелые люди взялись за это дело…
Но потом исподволь стало возвращаться давящее беспокойство. Его источник она не могла определить. Что-то глубоко в подсознании, неоформленное, смутное. Словно уродливая тень за занавеской в ванной комнате. Тамара вспомнила статью о золотых аквариумных рыбках в Японии, что за несколько часов чувствуют приближение землетрясения и начинают испуганно метаться в воде. «Вот и ты такая же рыбка, – с нервным смешком сказала она себе. – Только землетрясение все время откладывается… Что со мной такое, Господи? Если бы вернулся Миша. О, если бы он вернулся сейчас – все страхи и сомнения были бы позабыты! Как я не ценила его раньше. Порой не слушалась его, такого умного и взрослого, порой пыталась шутить над ним. Посылала бегать за мороженым. Дура, о, какая дура. Теперь я наказана. Теперь я золотая рыбка в ожидании землетрясения… или чего похуже».
Тоска по мужу захватывала ее все сильнее. В те мгновения, когда Тамара соскальзывала в дрему, ей грезилось – она слышит откуда-то из страшного далека голос Миши. Он звал ее и вроде бы просил о помощи, но когда она хотела ответить, пыталась спросить, куда он подевался, – просыпалась. Иногда женщина открывала толстым серебряным ключом скрипучую дверь квартиры, спускалась по широкой, пахнущей хлоркой лестнице во двор и одиноко бродила по асфальтовым дорожкам. Двор с двух сторон окружали невысокие старые дома, и людей здесь было мало. Тихо шуршал метлой усатый дворник-грузин. Дремали на лавочке у подъезда старушки. Никто не обращал ни малейшего внимания на красивую высокую женщину в элегантном кашемировом пальто. Желтые кленовые листья плыли по лужам у Тамары под ногами. Вчера она вышла на прогулку среди ночи (встречи со злыми людьми она не боялась), и путь ее освещала задумчивая осенняя луна в обрамлении рваных облаков. Огромный равнодушный город спал – лишь где-то вдалеке, во мраке окраинных улочек, она видела мелькание фар идущего в парк троллейбуса.
Когда мне невмочь пересилить беду,Когда подступает отчаянье,Я в синий троллейбус сажусь на ходу,В последний, в случайный.Последний троллейбус, по улицам мчи,Верши по бульварам круженье,Чтоб всех подобрать, потерпевших в ночиКрушенье, крушенье…Хотелось уехать далеко-далеко отсюда и там забыть обо всем – но страх не давал сделать даже шаг со двора. Впрочем, после таких прогулок она некоторое время чувствовала себя лучше.