Дозоры.Сборник. Книги 1-10
Шрифт:
Возможно, Шагрон был и не самым сильным магом, но машину он водил отменно. Проспект Мира промелькнул и исчез позади так же быстро, как дуга Садового кольца. И Тверская виделась мне лишь как бесконечная череда витрин за тонированными стеклами. Впрочем, нет, не бесконечная.
Мы вышли из машины совсем недалеко от Кремля. Маги бросили свой «BMW» прямо у обочины, даже не потрудившись закрыть. Я решил взглянуть на него через сумрак, просто из любопытства, желая оценить охранные заклятия. Чтобы снова не опростоволоситься.
И остолбенел. Но не от вида машины.
В сумраке дом вырос на целых три этажа. Причем один из них вклинился между обычными первым и вторым, а остальные нарастили и без того немаленький домик. Сумеречные этажи были исполнены в черном полированном граните; почти все окна темные, зашторенные; лишь тускло отражаются первые скудные солнечные лучи от белых корпусов модерновых кондиционеров.
Об охранных заклятиях я мигом позабыл.
Небольшой портальчик выходил прямо на Тверскую; за стеклянной дверью скорее угадывался, чем виднелся, силуэт Иного.
– Ну и ну! – сказал я. Голос прозвучал глухо, как и любой звук в сумраке. Мои коллеги как по команде повернули головы на голос.
– Что? Не видел раньше?
– Нет.
– По первому разу всех впечатляет. Пошли, еще насмотришься.
Мы миновали несколько ступеней и оказались в крошечной дежурке. Та самая смутная фигура за дверью воплотилась в тощего унылого парня, по-моему – оборотня. Он читал Пелевина «Проблема верволка в Средней полосе» и счастливо, жизнерадостно ухмылялся.
Но стоило в дежурку войти Эдгару, как парень преобразился. Глаза полыхнули, книга упала на столешницу.
– Привеет, Олеег, – поздоровался Эдгар с невесть откуда возникшим прибалтийским акцентом.
Шагрон просто кивнул.
Я тоже решил поздороваться:
– Доброго утра.
– Это наш коллега с Украины, – представил меня Эдгар. – Если что – в гостевой сектор пропускать его без контроля.
– Понял, – мгновенно согласился Олег. – В базу его внести?
– Внеси.
Олег взглянул мне в глаза, приветливо оскалился, с некоторым усилием считал метку о регистрации, сел за стол и вынул из ящика ноутбук.
– А напарник твой где? – спросил Эдгар.
Олег сделался виноватым:
– За сигаретами побежал… На минутку.
– Пошли, – вздохнул Эдгар, взял меня за рукав и увлек к лифтам. Шагрон уже успел утопить кнопку вызова.
Ехали мы долго. По крайней мере дольше, чем мне представлялось. Но потом я вспомнил о добавочных этажах, и все встало на свои места.
– Гостевой сектор расположен на девятом этаже, – пояснил Эдгар. – В сущности, та же гостиница, только бесплатная. Кажется, там сейчас даже кто-то живет.
Двери лифта бесшумно разошлись, и мы оказались в квадратном фойе, обставленном с разумным сочетанием роскоши и экономной рабочей функциональности. Кожаные диваны и кресла, кадка с живой пальмой, на стенах – гравюры, ковер, паркет. Стойка на манер гостиничных, только ничего похожего на стол и стул для коридорной нет. Лишь закрытое бюро, но в замочке торчит элегантный металлический ключ.
Эдгар отомкнул бюро; внутри оказались аккуратные
Впрочем, я погорячился – на двух грибочках ключей все же не было – на втором и на четвертом.
– Выбирай. Если ключ висит здесь, значит, квартира свободна.
Он сказал именно «квартира», а не «номер», словно бесплатность жилья для Иных являлась как раз той границей, которая отделяет безликие гостиничные номера от места, которое можно назвать домом.
Я взял ключ номер восемь. Правый во втором ряду.
– Осматриваться будешь потом, – предупредил Эдгар. – Оставь вещи и сразу возвращайся.
Я кивнул. Интересно, что затевают мои Темные коллеги? Наверняка вежливый, но дотошный допрос.
Ладно. Выдюжим. Свои все-таки.
Квартира действительно была квартирой. С кухней, раздельным санузлом и тремя просторными комнатами. И огромной прихожей – типичная сталинка с евроремонтом. Потолки – метра три с половиной, а то и все четыре.
Я повесил куртку на вешалку, а сумку бросил посреди прихожей. Вышел в коридор и захлопнул дверь.
Из четвертой квартиры слабо доносилась музыка; минуту назад, когда я проходил мимо, это было что-то легкое и зарубежное. Но теперь песня сменилась, и я скорее угадывал, чем слышал, слова, почти заглушенные жестким ритмом и саундом хард-рока:
Ты брошен вниз силой судьбы, Ты унижен и раздавлен. Время забыть то, кем ты был, Но помнить, кем ты стал! Брошен на дно, где все равно, За что тебя любила слава, Подлость огнем ставит клеймо, Душа твоя пуста. Люди на дне рыщут во тьме, Они готовы жрать друг друга. Лишь бы продлить дикую жизнь, Урвать себе кусок… Злой среди них, жалких и злых, Ты в той же стае мчишь по кругу, С ними ползешь за кормом под нож, Как раб или пророк.Не знаю почему, но я замер перед чужой дверью. Это были больше, чем просто слова. Я впитывал их кожей, всем телом. Я забыл, кем я был, но как вспомнить – кем я стал? И не вышел ли я на новый круг вместе с неведомой мне пока стаей?
О если б слушать только тишину, Не ложь, не лесть, не полдень и не тьму. Под солнцем снегом тая, Любить, измен не зная, Ты умер бы от злой тоски!Ну, тишину мне слушать в ближайшее время явно не светило. Слишком уж многие моей скромной персоной заинтересовались. И Светлые, и Темные…