Draco Silencio
Шрифт:
Джинни была почти рабой, Гермиона — милостивой и любящей, но королевой. Джинни любила отдавать и повиноваться, Гермиона — брать и властвовать. Как раз этого Драко и боялся, но, в то же время, это его восхищало, пробуждая охотничий азарт и неукротимое желание завоевать и подчинить ее во что бы то ни стало.
От своих нелегких мыслей он очнулся лишь тогда, когда его окликнул по имени знакомый мужской голос.
С удивлением оглянувшись, Драко обнаружил, что находится в западном крыле мэнора, а голос, что позвал его, принадлежит
Художник изобразил Малфоя-старшего сидящим в большом кожаном кресле. На Люциусе была темная бархатная мантия, резко контрастировавшая с цветом его светлых волос, схваченных черной шелковой ленточкой.
"Словно в трауре по самому себе", — подумал Драко, разглядывая печальное лицо отца. Вслух же сказал:
— Я вижу, отец, ты и сейчас не можешь оставить меня в покое.
Прозвучало зло и жестко, но Драко и не собирался быть любезным.
Несколько секунд Люциус молча смотрел на сына, а затем произнес:
— Это ни в коей мере меня не оправдывает, но я хочу, чтоб ты знал: мне действительно горько вспоминать поступки, которые я совершил при жизни. В свою защиту могу сказать, что я все же не до конца повинен в них — на мне было заклятие Темного Лорда, и я не осознавал, что творил, — на миг он притих, а затем еле слышно добавил: — Я прошу у тебя прощения, Драко. И я знаю, насколько это непросто. Мне и самому нелегко принять то, кем я был последние восемнадцать лет.
Минуту Драко пораженно молчал. Странно, но вся злость и обиды, копившиеся в нем годами, словно исчезли. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме усталости.
— Я дарую тебе прощение, отец.
Он не мог поверить, что сказал это.
Люциус, видимо, тоже не ожидал — он вскинул удивленный взгляд на сына.
Драко безразлично отвел глаза в сторону.
Некоторое время оба безмолвствовали.
— Благодарю тебя за проявленное великодушие, — произнес наконец Люциус.
В ответ Драко лишь повел плечом, продолжая преувеличено-заинтересованно разглядывать портрет одного из предков.
— Я рад, что ты сюда зашел, — продолжил Малфой-старший. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Драко машинально повернул голову, встретившись с отцом взглядами.
— А это часом никак не связано с приездом нашего управляющего? — высказал он догадку.
Люциус кивнул.
— Речь пойдет о моем завещании. Я написал его сразу после твоего появления на свет. Будь у меня такая возможность, я бы с удовольствием изменил его, но — увы...
— На что ты намекаешь, отец? — насторожился Драко, инстинктивно предчувствуя подвох.
Люциус молчал — так, словно не решался озвучить свои мысли.
— В завещании сказано, что мой наследник обязан вступить в брак через год после своего совершеннолетия. В противном случае, вся моя собственность, — включая родовой замок Малфоев, в котором ты сейчас находишься, — перейдет во владение Министерства.
— Зачем? — наконец спросил он. — Зачем ты это сделал?
Теперь настала очередь Люциуса отводить глаза.
— Я хотел быть уверенным, что мой род непременно продолжится, — тяжело вздохнул он. — К сожалению, сейчас я уже ни на что не могу повлиять. Тебе исполнилось восемнадцать, и это значит, что тебе придется жениться. Если ты, конечно же, не собираешься отказаться от наследства. Ты ведь не собираешься, Драко? — встревоженно переспросил Люциус.
Драко молчал. Получается, если он в ближайшее время не сыграет свадьбу, то лишится всего? А как же мама? Да и он сам, если на то пошло... На раздумья времени не было. Придется все решить здесь и сейчас.
— Нет, отец, не собираюсь, — твердо произнес он, вскидывая подбородок.
Люциус облегченно вздохнул.
— Насколько я понял, тебе несложно будет определиться с выбором. Итак, Драко: мисс Уизли, или мисс... Грейнджер, — запнулся он. Казалось, Малфой-старший по старой привычке едва не назвал Гермиону грязнокровкой. Сейчас это было бы совсем некстати. — Кто станет твой женой и матерью твоего наследника, полностью зависит от тебя, — закончил он.
Драко задумался. Каких-нибудь двадцать минут назад он размышлял почти о том же, но даже не догадывался, что выбор предстоит сделать так скоро.
В ожидании ответа Люциус принялся нетерпеливо постукивать пальцами по подлокотнику кресла.
— Скажи честно, Драко, ты любишь ее? — не выдержал он.
— Кого? — удивленно переспросил тот.
Люциус картинно закатил глаза — точно так же, как частенько это делал и сам Драко.
— Грейнджер, конечно же, — фыркнул он.
Драко нахмурился.
— Отец, к моему великому сожалению, ты не являешься одним из тех людей, с кем я пустился бы в подобные откровения, — резко ответил он.
Малфой-старший смиренно опустил голову.
— Ты абсолютно прав, сын, но... просто я не хочу, чтобы ты совершил ошибку, по неосторожности разрушив свою жизнь.
Драко остолбенел. Надо же — его отцу понадобилось умереть, чтобы наконец начать заботиться о своем сыне.
— Хорошо, — недовольно проворчал он. — А если я и люблю ее, то что с того?
— Не упусти свою любовь, — серьезно посоветовал Люциус.
Брови Драко взметнулись вверх.
— Ты же отпустил свою.
Он и сам не знал, зачем это сказал. Наверное, из духа противоречия. Кроме того, Драко никак не мог прийти в себя от осознания того факта, что его отец-магглоненавистник советует ему выбрать себе в жены магглорожденную волшебницу.
— Я не отпустил Нарциссу, Драко, — возразил Люциус. — Я потерял ее. Потерял в тот самый миг, когда согласился беспрекословно исполнять волю Темного Лорда. Если ты не найдешь в себе силы преодолеть собственные страхи, ты тоже потеряешь свою любовь.