Драгоценная паутина

Барри Максин

Но тем не менее, следует все хорошенько проверить. Ему абсолютно не нужны сюрпризы. Если она намерена поиграть с ним, он готов, пусть попробует. Он даже хочет этого. О да, и даже более чем просто хочет. Но если он выиграет…

Глядя из окна отеля на Венецию, он видел только Флейм. Однажды она его удивила. Теперь пришла его очередь. Милый маленький «ураган» должен понять: никому не удастся победить Риса Декстера. Он преподаст ей урок, который им обоим пойдет на пользу. Удовольствие будет взаимным…

ГЛАВА 7

Джастин услышал музыкальный звонок у двери магазина и

выглянул. Лицо его осветилось улыбкой. Пришла Флик. После вечеринки в Мейфэре они часто встречались. Флик могла говорить обо всех и обо всем, она ухитрялась вытягивать из Джастина такие философские мысли и идеи, о существовании которых у себя он и сам не подозревал. Ну и что, если она полновата и не красавица? У Джастина были стройные любовницы, но Флик отличалась от них, как зрелый и острый на вкус апельсин от перезрелого приторно-сладкого винограда. Чем чаще он видел ее, чем больше времени проводил с ней, тем необходимее становилась она ему. Ее присутствие успокаивало и поддерживало. Предстояло что-то делать с Уолтом Мэттьюзом, сестрой и матерью, и Джастин думал, что вместе с Флик они справились бы с ними. Флик обладала прекрасной деловой хваткой. Вдвоем они подняли бы «Альциону».

– Флик! – Он пошел к ней навстречу, протягивая обе руки. – Я хочу тебе что-то показать…

Он повел ее в маленькую заднюю комнату, заставленную оборудованием и странно тихую. Только внезапный визг дрели или удар молоточка нарушал почти монастырскую тишину. Словно сами работники, согнувшись над столами, создавали эту атмосферу храма. Флик, почувствовав это, пошла на цыпочках.

– Могу предположить, что твои познания о ювелирном искусстве ограничиваются только украшениями, которые ты носишь. Я прав? – улыбнулся Джастин, радуясь случаю показать ей сердце «Альционы» – Вудсток.

– Да нет. Я вообще не люблю их носить.

Джастин взглянул на девушку и только теперь заметил, что кроме часов на ней и впрямь ничего такого нет.

– Скромница, – пошутил он, но, почувствовав себя неловко, быстро подвел ее к ближайшему рабочему месту, где трудился Гюнтер Восс. – Как дела, Гюнтер?

– А? – Старик поднял глаза, и Флик удивилась, какой он старый. Похоже, ему было восемьдесят, а то и больше.

– Гюнтер Восс перед войной бежал из Германии. Он еврей, – добавил Джастин как само собой разумеющееся. Флик поморщилась, а Гюнтер печально улыбнулся. – Джессика увидела его, когда он сошел на английский берег.

– Она спасла меня от властей, – пояснил Гюнтер. – Мы все любили леди Эс-Фэ, – загадочно добавил он и сосредоточился на работе, забыв о Джастине.

Флик наклонилась ниже и встретились с глазами Гюнтера.

– А что именно вы делаете, мистер Восс? – вежливо спросила она.

– Соединяю вместе два кусочка камня. Один хорошего качества, другой похуже. Вот смотрите… – Старческими пальцами, но удивительно уверенными и ловкими, он взял пинцетом с подноса маленький кусочек бриллианта и подержал под микроскопом. – Верхняя половинка, или как мы говорим, корона, настоящий бриллиант, видите, как он ловит свет?

Флик кивнула, очарованная камнем, мастером и новизной впечатлений. Этот замечательный старикан живет ради своего искусства. Его страстная любовь волновала и печалила.

– Я соединяю эту корону с нижней частью. Получается бриллиант, который не совсем бриллиант.

Он так же красив, но не так дорог. Это один из способов, с помощью которого ювелир и покупатель достигают соглашения к обоюдному удовольствию.

– А я думала, вы так обманываете покупателей, нехороший вы человек, – пошутила Флик.

– Я и есть нехороший. Очень нехороший, – принялся убеждать ее Гюнтер. Мне известны все способы обмана. В молодые годы в Германии я из белого циркона делал бриллианты, да. Красную шпинель выдавал за рубины, а голубую – за сапфиры. Я знал мастеров, способных покрасить бледные изумруды, чтобы придать им насыщенный цвет.

– Но здесь ничего такого он не делает, – поспешил вставил Джастин немного резковатым тоном.

– Нет конечно. У леди Сирамор-Форбс всегда были самые лучшие в мире камни по качеству и по обработке. Нет, нет, никто и мысли не допустит, что мы обманываем, – покачал головой Гюнтер, а потом снова посмотрел на составной камень, который держал в руке. Это было нечто новое для «Альционы», и оно ему явно было не по душе.

Внезапно Джастин, к своему ужасу, почувствовал, как краснеет.

– Но это позволяет нам не отставать от моды, Восс, – заявил он холодно. – Сегодня женщины предпочитают украшения подешевле. Так что составные камни вполне логичный ход. На континенте все так делают.

– О, в этом я не сомневаюсь, – спокойно сказал Гюнтер. – Простите, мисс, мне надо работать.

– Конечно. – Флик выпрямилась и бросила на Джастина недобрый взгляд.

Джастин никому из своих сотрудников не говорил, что следующим новшеством станут более дешевые украшения для платьев. Он планировал расширить бизнес, продвинуться за границу.

– Иди посмотри, как делают серьги. От начала до конца, – сказал Джастин, быстро меняя тему разговора.

Флик шла за ним от одного рабочего к другому, его взгляд темнел, становился глубоким. Они смотрели, как опытный камнерез вставляет темно-зеленый изумруд совершенной формы в оправу. Флик никогда не видела Джастина таким оживленным, довольным и удивлялась.

В последние недели куда он ее только не водил! На балет, на вечеринки, они даже катались на лодке в Оксфорде, и всегда он был сдержан, как подобает английскому графу. Но ему не удалось ее обмануть. Это была лишь защитная маска. Очень скоро Флик поняла, что за человек на самом деле Джастин Сирамор-Форбс. В его душе глубокий след оставили одинокое детство и отец. У него не было друзей, об этом позаботился Малколм, уверенный, что мальчик должен с детства играть роль важного аристократа.

Он был невероятно одинок, несмотря на успех у женщин. Но там, где речь шла о настоящем успехе, его не было у Джастина. Флик удивляла его, утверждая, что он и понятия не имеет, как женщины мыслят или чего хотят. Она знала, он был бы совершенно иным, окажись рядом с ним мать – любить без ожидания награды может только она. У Джастина не было такой любви. Поэтому он остался эмоциональным инвалидом, не способным выражать чувства и понимать их. Без ложной скромности Флик думала, что могла бы помочь ему. Он искренне обожал ее. Из всех поклонников она оставила только двоих: Джастина и Джорджа Кэмпбелл-Бина. Она много думала, колебалась, а накануне вечером наконец приняла решение и заявила отцу, чтобы он готовился к свадьбе. К ее свадьбе.