Драгоценность черного дракона
Шрифт:
Впрочем, и здесь она не осталась одна…
Кинъярэ, Первый алькон
От-ха прочертила линию атаки, отсекая фантому голову. Взметнулась плеть во второй руке, ловко пеленая второго противника. Тело напряглось, выплескивая скопившуюся энергию и агрессию вовне, позволяя немного расслабиться и постараться оставить разум холодным, как и всегда. Он ненавидел непродуманные планы больше, чем своих недругов, но именно на такой план теперь и оставалось положиться.
За спиной кто-то угрожающе зашипел —
— Тыыы! — удар когтями. В воздух.
— Вы, — поправил, легко уходя с острия атаки и играючи обходя дракончика сбоку, распарывая край одежды.
Рычит. Забавный.
— Куда делась Тайла? И куда пропала эта девочка, Яра, ваша ученица? Все говорят, что посольство исчезло, что его, возможно, уже нет, дайрэ Иландер слег с ударом, больше напоминающим ментальную атаку, а вы ведете себя так, как будто ничего не произ-зошло!
Снова наскок, удар, злобное рычание.
— Ты плохо держишь себя в руках — насмешливо-спокойное, — с такими нервами не удивительно, что младший контролирует все пути к власти.
Тяжело задышал, снова пытаясь атаковать. Сорвался на вихрь движений. О, ускорение? Неплохо он поработал, возможно, что и вытянет до высшего. Мальчик страстно рвется к власти, даже сам не осознавая этого. Не ради матери, не ради страны — ради мести за свое многолетнее унижение. И когда-нибудь, возможно, он это поймет.
Стоит ли его проучить, чтобы не зарывался? Ледяные глаза сощурились. Да, из-за рабской клятвы он не может причинить прямой вред одному из семьи ирра. Но мальчишка ей больше не принадлежит. Он выбрал сам. И он в его власти… Ледяные глаза твари сощурились. От-ха запылала ярко-фиолетовым светом, разгоняя полумрак тренировочной залы. И он атаковал сам. Безжалостно, беспощадно, не давая ни мгновения передышки.
Атака шла по всем направлениям. Справа, слева, сзади, сбоку — даже сверху. Высший играл, как хищник с загнанной ланью. Вся одежда мальчишки — разодрана в клочья, но на теле ни царапины. Срезал прядь волос, дразнясь и вызывая очередной рык. Остатки рубашки затрещали, выпуская на волю кожистые драконьи крылья. Ещё слишком нежные, с тонкой пленочкой защиты и едва заметной чешуей. Пора заканчивать. Лишить его крыльев слишком жестоко.
Резкий удар рукоятью по голени, обидный пинок под зад — и вот уже мальчишка распластан по полу. От-ха растворилась, повинуясь воле хозяина. Удар по лицу — так, чтобы не оставить следов. Когти сжимаются на его горле, приподнимая вверх. Мальчишка не боится — только смотрит зло в упор, готовый бросится вновь, но в глазах мелькает понимание — не вытянет.
— Надеюсь, ты поумнеешь, Сайнар. Ты сам принял мою власть. Кто ты такой, чтобы я обсуждал с тобой свои планы?
Когти сжались чуть крепче, царапая кожу.
— Не калечь его, — усталое за спиной.
Дьергрэ.
— Йер. Я сам решу.
— Да я и не спорю. Он заслуживал трепки, Можешь его даже побить, но… попозже.
Кинъярэ медленно обернулся, чуть качнув головой.
— Драгоценнейший, — резкий уважительный тон, — ваш план полностью приведен в действие. Нашу посланницу перехватили в столице Аррон и Идальрин и утащили, похоже, на так необходимый нам объект.
— Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит? — огрызнулся Сайнар, все еще болтающийся в воздухе.
Кинъярэ резко разжал руки и шагнул к серому от усталости Йеру. Даже безумие в разноцветных глазах затихло.
— Они ничего не заподозрили?
— Обижаете. Все сделано по высшему разряду. Второй я передал амулет, он рассеет внимание тюремщиков и девушки смогут попасть в одну камеру. Ну и средство связи, которое не заглушат никакие помехи — кусочек алтаря Матери, — добавил тихо.
— Очень хорошо. Проследи за нашим юным подопечным, пока он не натворил дел. Мне необходимо установить связь.
Шаг — и он растворяется в знакомой тьме, привычно давя все чувства. Ещё шаг — уже в портал — и он у древнего храма, где вечно пылает частица белого пламени, у ног статуи с двумя ликами.
— Правильно ли я делаю? — шепчут губы. — Я поставил на кон половину своей души. Большего у меня просто не осталось, Отец… Ты Карающий и Благословляющий на Битву, помоги нам, услышь меня.
Когти чертят полосы на мраморе алтаря. Огонь не опаляет — а ластится послушной змеёю, оплетая плечи. Расслабляются плечи, выравнивается дыхание, уходит напряжение из глаз — и он даже не вздрагивает, когда в какой-то момент на плечи опускаются прохладные жесткие руки, не давая обернуться.
— Благословляю тебя и твою Гардэ на этот путь, сын мой Драгоценный. Феарин потратил последние силы, чтобы помочь Сестре и вам, детям.
— Все получится? — и столько отчаянной, безнадежной тоски в это голосе, что тень бога за спиной тихо вздыхает, не в силах покарать за безумный вопрос.
— Все зависит от неё. Если ты веришь в ту, что выбрал, то получится. Все уже гораздо лучше, чем было. Тебе бы стоило чаще связываться с братом.
— Связываться…
Кривая усмешка. Спина снова болит, палит огнём, как и много лет назад, когда…
Ледяная ладонь касается тонкой ткани.
— Поспи, Кин. Сон — лучшее лекарство. Поспи — и ты увидишь во сне то, что захочешь.
Тело оседает на алтарь. Тонкие губы чуть приоткрылись в попытке улыбнуться. Прижались к голове заостренные уши. Обвис хвост. Через мгновение спящий ровно задышал, греясь в тепле родной магии, а тень мужчины растворилась в огне.
Кинъярэ спал — и отчетливо чувствовал нить, связавшую его с непокорной своевольной Гардэ. Он ощущал её неверие и ненависть, которая ранила и вызывала ответную злость. Как смеет она в нем сомневаться?!