Драгоценность в черепе
Шрифт:
Волк подошел к столу, на котором стояла огромная хрустальная ваза с фруктами; рукой, затянутой в перчатку, взял гранат и наклонился, будто рассматривая его.
– Вы полностью оправились, милорд?
– Похоже на то, - ответил Хокмун.
– Я чувствую себя превосходно. Все мои желания удовлетворяются. И теперь, я полагаю, вы намерены потешиться со мной?
– Кажется, это не особенно беспокоит вас?
Хокмун пожал плечами.
– В конце концов это должно когда-то кончиться.
– Ну, это может длиться всю вашу жизнь. Мы, гранбретанцы, - народ изобретательный.
– Человеческая жизнь не такая уж длинная.
– Так случилось, - начал Волк, перекидывая гранат из одной руки в другую, - что мы решили помиловать вас.
Хокмун остался безучастным.
– Вы не очень-то разговорчивы, дорогой герцог, - продолжал Волк. Забавно, но вы до сих пор живы лишь по прихоти одного из ваших смертельных врагов, так жестоко расправившегося с вашим отцом.
Хокмун нахмурился, как будто что-то вспоминая.
– Я помню, - нерешительно сказал он.
– Мой отец. Старый герцог.
Волк бросил гранат на пол и поднял маску. Под ней скрывалось красивое широкое лицо.
– Я убил его. Я - барон Мелиадус Кройденский.
Жестокая улыбка играла на его полных губах.
– Барон Мелиадус?.. Э... убили его?
– Вся мужественность, похоже, оставила вас, милорд, - зло пробормотал барон.
– Или вы вновь пытаетесь обмануть нас?
Хокмун поджал губы.
– Я устал, - сказал он немного погодя.
Мелиадус удивленно посмотрел на него.
– Я убил твоего отца!
– По-моему, вы это уже говорили.
– Ну, знаете ли...
Приведенный в замешательство, барон повернулся и направился к двери, но затем остановился.
– Конечно, я не об этом хотел поговорить с вами. Но, однако, кажется странным, что вы совершенно не испытываете ненависти ко мне или желания отомстить за отца.
Хокмуну стало скучно и хотелось, чтобы Мелиадус поскорее оставил его в покое. Вычурные жесты и истеричные вопли барона раздражали и отвлекали его, как жужжание мухи или комара раздражает человека, пытающегося заснуть.
– Я ничего не испытываю и ничего не чувствую, - ответил Хокмун, надеясь, что ответ удовлетворит гранбретанца.
– В вас не осталось ничего!
– гневно воскликнул Мелиадус.
– Ничего! Даже желания жить. Поражение и плен сломили вас!
– Возможно. Но сейчас я устал...
– Я пришел предложить вам вернуться домой, - продолжал Мелиадус. Кельн будет суверенным государством в составе нашей Империи. Такого мы еще никому не предлагали.
Только теперь в голосе Хокмуна зазвучали нотки любопытства:
– С чего это вдруг?
– спросил он.
– Мы хотим заключить с вами сделку. К взаимной выгоде, конечно. Нам нужен такой хитрый и искусный воин, как вы, - тут барон нахмурился и покачал головой.
– Во всяком случае, вы нам таким кажетесь. А главное, нам нужен человек, которому будут доверять те, кто не доверяет Империи. Мелиадус собирался несколько иначе разговаривать с Хокмуном, но странное безразличие герцога сбило его.
– Мы хотим, чтобы вы выполнили для нас кое-какую работу. В обмен на это мы возвращаем вам ваши земли.
– Я хотел бы вернуться домой, - кивнул Хокмун.
– Туда, где родился.
Он улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям.
Шокированный увиденным и приняв это за сентиментальный бред, барон Мелиадус гневно ответил:
– Что вы будете делать, когда вернетесь - плести цветочные венки или строить замки - нам безразлично. Но вы вернетесь туда, только если будете преданно служить нам.
Хокмун взглянул на Мелиадуса.
– Вы, возможно, думаете, что я сошел с ума, милорд?
– Не знаю. Но у нас есть средства проверить это. Наши ученые мужи проведут определенные тесты...
– Я в здравом уме, барон Мелиадус, может, как никогда раньше. Вам нечего меня опасаться.
Барон Мелиадус возвел глаза к небу.
– Клянусь Рунным Посохом, нет безгрешных людей.
– Он открыл дверь. За вами придут сегодня, герцог Кельнский.
Хокмун продолжал лежать и после того, как ушел барон. Разговор быстро вылетел из его головы, и поэтому, когда часа через три в комнату вошли охранники-Вепри и велели Хокмуну следовать за ними, он уже смутно помнил слова Мелиадуса.
Хокмуна вели по длинным нескончаемым коридорам и лестницам, пока, наконец, охранники не остановились возле огромной железной двери. Один из них постучал тупым концом копья, и дверь открылась, пропуская дневной свет и свежий воздух. За дверью ждала группа стражников в пурпурных плащах и масках Ордена Быка. Хокмуна передали им, и он, осмотревшись, увидел, что стоит на ухоженной зеленой лужайке во дворе какого-то огромного замка. Двор со всех сторон окружали высокие стены, по которым медленно вышагивали охранники из Ордена Вепря. Из-за стен торчали мрачные башни города.
Хокмуна повели по усыпанной гравием дорожке в дальний угол двора, где в стене были узкие железные ворота, и через них вывели на улицу. Там герцога ждал экипаж, выполненный из эбенового дерева в форме двухголовой лошади и покрытый позолотой. Он забрался в него, сопровождаемый двумя молчаливыми стражниками; коляска тронулась, и через щель в оконных занавесках Хокмун мог рассматривать Лондру. Солнце уже садилось, и огненно-красный свет заливал город.
Наконец экипаж остановился. Хокмун позволил стражникам вытащить себя из коляски и увидел, что стоит перед Дворцом самого Короля-Императора.
Построенный ярусами Дворец был огромен. Его венчали четыре величественные башни, сияющие густым золотистым светом. Стены Дворца украшали барельефы, изображающие какие-то таинственные ритуалы, батальные сцены, памятные эпизоды из богатой событиями истории Гранбретании; горгульи, статуэтки и всевозможные абстрактные фигуры - в общем, довольно нелепое и фантастическое сооружение, построенное за долгие века. При его строительстве использовались практически все виды строительных материалов и краски всевозможных оттенков, так что теперь он переливался всеми цветами радуги. Один цвет наползал на другой, и эта цветовая вакханалия утомляла глаза и раздражала мозг. Дворец сумасшедшего, затмевающий своим безумием весь город.