Драгоценности Эптора

Дилэни Сэмюэль Р.

— Ишь ты, какой умный! — поддразнил его Гео, — а может, ты один из них? Прикинь — многих ли ты знаешь, кто достигает такого роста и силы, как у тебя, в результате естественного развития?

— Врешь без стыда, — отмахнулся Урсон, но нахмурив брови, задумался на несколько минут. — Ну, как бы там ни было, а я впервые слышу, чтобы кто-то мог читать мои мысли. Ничего приятного в этом нет, скажу я тебе.

Он посмотрел на Змея.

— Эй! А вы все так можете?

Змей, лежа на средней койке, покачал головой.

— Ну что ж. Это меня утешает, — сказал Урсон. — У нас на корабле тоже был один. Некоторые капитаны таких берут. У него была маленькая головка, размером с мой кулак, или даже меньше. Но во-о-от такая мощная грудная клетка, и вообще — мужик что надо во всех остальных отношениях. Ха-ха-ха!

А глаза у него, нос, рот — ну, лицо — было не на наросте, который-то и головой не назовешь, а на груди, вот здесь. Однажды он подрался, и голову ему разрубили свайкой пополам. Кровь хлещет, а он ничего — сам пошел к корабельному хирургу, и тот ему эту штуку вовсе отрезал! Когда он вернулся, на том самом месте, где должна быть шея, огромная повязка, а его зеленые глазища моргали из-под ключиц.

Урсон растянулся на спине, но вдруг перегнулся через край койки и посмотрел на Гео.

— Послушай, Гео, а что это за безделушки, которые висели у нее на шее? Что это за штуки?

— Не знаю, — ответил Гео. — Но она так беспокоилась о них!

Он выглянул из-за средней койки.

— Змей, дай мне взглянуть на эту штуку еще раз!

Змей протянул руку с камнем на ремешке.

— Слушай, а где ты его взял? — спросил Урсон. — Ах да, мы узнаем это, когда заснем.

Гео протянул руку к камню, но пальцы Змея сомкнулись, а три других руки обхватили кулак с камнем со всех сторон.

— Что ты! Я и не собирался брать его, — сказал Гео. — Я только хотел посмотреть.

Внезапно дверь кубрика распахнулась, и в дверном проеме на фоне ночного неба вырос темный силуэт высокого Помощника.

— Поэт! — позвал он. — Она хочет видеть тебя.

И исчез.

Гео посмотрел на товарищей, пожал плечами, и, спрыгнув с койки, поднялся по трапу в коридор.

На палубе было совершенно темно. Только по сияющим звездам можно было понять где кончалось небо и начиналось море. Кроме небесных светил в кромешной тьме только окна каюты слабо освещали палубу. Гео заглянул в первое, но ничего не разглядел и направился ко второму.

На полпути перед ним распахнулась дверь, и луч света рассек темноту.

От неожиданности он вздрогнул.

— Входи, — раздался голос Жрицы.

Он вошел в каюту без окон и остановился у порога. Стены каюты были украшены ярко-зелеными и алыми гобеленами. Золоченые жертвенники на сужающихся кверху треножниках, окутанные голубым дымом, распространяли по каюте тонкий аромат, незаметно проникающий в ноздри, и ощутимо кружащий голову. Свет отражался на полированных деревянных балясинах большой кровати, убранной шелком, камчатным атласом и парчой. На огромном столе с деревянными орлами по углам были разложены бумаги, картографические инструменты, секстанты, линейки, компасы; в углу возвышалась стопка потрепанных книг большого формата. К потолку, ярко освещенному красным, светло-зеленым и желтым светом, на толстых цепях был подвешен причудливый петролябр с масляными чашами, то вложенными в руки демонов, то выполненными в виде обезьяньих ртов, или устроенных в животах нимф. Самые нижние помещались между рогами на головах сатиров.

— Входи, — повторила Жрица. — И закрой дверь.

Гео повиновался.

Она села за стол и сплела пальцы перед закрытым вуалью лицом.

— Поэт! — сказала она. — У тебя было время подумать. К какому выводу ты пришел? Согласен ли ты совершить со мной путешествие, не требуя никаких объяснений? Кроме одного — это дело огромной важности для всего Лептара. Осознаешь ли ты значение этого плавания? — спросила она.

— Видимо, она достаточно велика, чтобы не оставить равнодушным ни одного мужчину, ни одну женщину, ни ребенка в Лептаре, от Верховной Жрицы до последнего калеки из Странных.

— До сих пор сферой твоей деятельности был мир слов, эмоций и интеллекта, Поэт. А что ты знаешь о реальном мире за пределами Лептара?

— То, что там много воды, мало земли и царит невежество.

— Какие истории ты слышал от своего друга-медведя? Он много путешествовал и должен знать кое-что из того, что происходит на земле.

— В рассказах матросов, — сказал Гео, — обитают звери, которых никто не видел, существуют земли, которых нет на картах, и живут люди, с которыми никто не встречался.

Она улыбнулась:

— О, да. С тех пор, как я поднялась на этот корабль, я выслушала много сказок от матросов и узнала от них больше, чем от всех моих жрецов.

Но в отличие от немногих пьяных матросов, с трудом припоминавших старые небылицы, ты сегодня вечером был единственным, кто загадал мне еще одну загадку.

Она помолчала.

— Что ты знаешь о драгоценных камнях, которые увидел сегодня вечером?

— Ничего, мэм.

— Один у меня, другой у воришки из дока, а если бы третий оказался у тебя, ты, возможно, с легкостью променял бы его на поцелуй какой-нибудь девки из таверны. А что ты знаешь о темном Боге Хаме?

— Я не знаю такого бога.

— Ты, — сказала она, — который впитал в себя все ритуалы и заклинания Белой Богини Арго, не знаешь даже имени Темного Бога Хамы! А об острове Эптор ты что-нибудь слышал?

— Ничего, мэм.

— Наш корабль уже побывал у берегов Эптора и снова отправляется туда. Попроси своего неученого друга Медведя рассказать тебе сказки об Эпторе и, о, слепой мудрый Поэт, — ты рассмеешься. Но я скажу тебе: его сказки, легенды и небылицы не составляют и десятой доли истины, даже десятой доли. Странно, почему мне кажется, что ты будешь необходим в этом плавании? Возможно, от тебя не будет толку. Я думаю, не отпустить ли тебя?

— Разрешите, мэм...

Жрица подняла глаза от какой-то работы, за которую готова была приняться.

— Извините, а вы не можете рассказать мне что-нибудь еще? Вы лишь намекнули о том, что всегда интересовало меня. Я кое-что знаю из поэзии, магии, знаю заклинания и думаю, что это имеет прямое отношение к Вашему путешествию. Поделитесь со мной своим опытом и тогда я смогу, наконец, в полной мере воспользоваться своими знаниями. Я выслушал немало матросских рассказов. Это, правда, не об Эпторе и не о Хаме, но наверняка они как-то связаны с тем, что рассказывали вы! Я бы попробовал соединить фрагменты. Я молод, но повидал достаточно. Мне знакома жизнь воровского мира, их язык и нравы. Как знать, это может оказаться полезней, чем мудрость всех Ваших жрецов. Я читал книги, которые боялись открыть мои учителя. И у меня хватит мужества взвалить на свои плечи Вашу тайну. Если в опасности весь Лептар, каждый гражданин имеет право сделать все возможное для спасения своих братьев. Я прошу для этого дать мне возможность сделать то, что в моих силах.