Драгоценности солнца
Шрифт:
Джуд решила согреть в микроволновке консервированный суп, однако, обойдя с банкой в руке всю кухню, сделала шокирующее открытие.
Микроволновки здесь не было.
А вот это уже настоящая проблема. Придется перелить суп в кастрюльку и подогреть на плите. И тут Джуд поджидало новое разочарование. Автоматического консервного ключа тоже не оказалось.
Старая Мод жила не только в другой стране, но и в другом столетии, решила Джуд, нервно роясь в ящиках.
Она как-то умудрилась вскрыть банку обычным консервным ножом, поставила кастрюльку с супом на огонь, затем выбрала из вазы
Одиночество, абсолютное одиночество. Ничего подобного она никогда не испытывала и не представляла. Она протянула руку, и туман поглотил ее ладонь до запястья. Джуд не испугалась, не опечалилась. Это приключение странным образом освобождало ее от всего, что окружало раньше.
Она никого здесь не знает, никто не знает ее. Никто, кроме нее самой, ничего от нее не ждет. И сегодня ночью, этой удивительной ночью она абсолютно одна.
Ей казалось, что она слышит в ночи едва различимое биение, похожее на пульс. Что это? Морские волны? Или дыхание тумана? Она уж хотела посмеяться над собой, как услышала другой звук, очень отчетливый — где-то играла музыка.
Трубы и колокольчики, флейты и свистки? Очарованная, завороженная, Джуд чуть не сошла с крыльца в туман, как лунатик, гуляющий во сне… «Музыка ветра», — поняла она и нервно хихикнула. Это всего лишь «музыка ветра», очаровательные колокольчики над ее парадным крыльцом. И, наверное, она еще не совсем проснулась, если отважилась в полночь покинуть дом и бродить в тумане, следуя за звуками музыки.
Джуд решительно вернулась в дом, крепко заперла дверь и услышала очень прозаический звук — кипел, с шипением заливая плиту, ее суп.
— Черт побери! — Джуд бросилась к плите, выключила горелку. — Что со мной происходит? Двенадцатилетняя девчонка смогла бы без происшествий подогреть чертову банку супа!
Джуд протерла тряпкой плиту, при этом обожгла два пальца. Затем, стоя посреди кухни и ругая себя последними словами, она автоматически подносила ложку ко рту и глотала суп без всякого удовольствия, просто выполняла долг перед изголодавшимся организмом.
Хватит витать в облаках, пора вернуться в реальность. Она не из тех, кто бродит ночами в тумане и мечтает неизвестно о чем.
Пора взглянуть правде в глаза и признать, почему она вообще прилетела в Ирландию. Хватит притворяться, будто она взяла длинный отпуск для того, чтобы исследовать свою родословную и подготовить к публикации работу, которая должна увенчать ее далеко не блистательную университетскую карьеру.
Она прилетела сюда потому, что смертельно устала и чувствовала неумолимое приближение нервного срыва. Стресс стал ее постоянным спутником, с восторгом зазывающим насладиться мигренью или пофлиртовать с язвой желудка.
Дошло до того, что она каждое утро просыпалась в паническом ужасе от необходимости идти на работу, она перестала уделять должное внимание своим студентам, своим родным, самой себе.
Более того, хуже того — в эти дебри она еще не готова была углубляться — стало ясно, что срочно нужны радикальные перемены — отдых, покой, иначе она сошла бы с ума. А мысли о том, чтобы сойти с ума у всех на глазах, она не могла допустить.
Она не имела права так унизить себя или свою семью, которая ничем не заслужила подобного унижения. Поэтому она сбежала. Может, она просто струсила, но бегство показалось единственно верным решением.
И, когда Старая Мод в весьма зрелом возрасте, в сто один год, переселилась в мир иной, представился шанс.
Не воспользоваться этим шансом было бы верхом идиотизма. И Джуд поступила весьма разумно. Ей необходимо провести какое-то время в одиночестве, в тишине, спокойно проанализировать свою жизнь. Именно это она и собиралась сделать.
Она будет работать. Она пустилась в это путешествие, составив подробный план, исполнение которого оправдает проведенное здесь время. Она займется исследованиями, попытается объединить свою родословную со своей профессией или хотя бы запишет местные легенды и мифы, сделает их психологический анализ, что не даст закиснуть мозгам. И эта работа не оставит места грусти и тоске — неотъемлемым чертам ирландского характера, по утверждению ее матери. Да уж, ирландцы лучше всех умеют предаваться грустным размышлениям, вздохнула Джуд, зато она выбрала для этого занятия самое лучшее место в мире.
Отлично! Джуд повернулась, чтобы поставить пустую миску в посудомоечную машину, и обнаружила, что и этого блага цивилизации здесь нет.
Она посмеивалась, поднимаясь на второй этаж в свою спальню.
Распаковав чемоданы, Джуд аккуратно повесила верхние вещи в древний скрипучий гардероб, а белье положила в старинный комод с застревающими ящиками. Восхищаясь антикварной раковиной в ванной комнате, она разложила на полочке туалетные принадлежности и долго наслаждалась горячим душем, стоя в ванне на львиных ножках за тонкой полиэтиленовой занавеской на потускневших медных крючках.
Джуд успела натянуть фланелевую пижаму и закутаться в теплый халат, прежде чем у нее снова застучали зубы, и приступила к нелегкому занятию разжигания торфяных брикетов. Неожиданный успех удивил ее, и она минут двадцать бездумно просидела на полу, обхватив руками колени. С улыбкой глядя на танцующий в камине огонь, она попыталась представить себя счастливой фермершей, ожидающей возвращения мужа с полей.
Джуд резко очнулась от грез и отправилась во вторую спальню посмотреть, можно ли в ней устроить кабинет.
Маленькая комнатка была похожа на коробочку с узкими оконцами. После недолгих размышлений Джуд решила расположить свое рабочее место перед южным окном, чтобы видеть деревенские крыши, церковные шпили и широкую прибрежную полосу. Во всяком случае, она это увидит, когда поднимется солнце и рассеется туман.
Письменного стола в доме не оказалось. Весь следующий час Джуд подбирала в гостиной подходящий столик, а затем тащила его вверх по лестнице. Ее труды не пропали даром — столик отлично поместился у окна на южной стороне комнаты, и на нем хватило места и для ноутбука, и для портативного принтера.