Драгоценный камень
Шрифт:
Стрелочник остановился на почтительном расстоянии и принялся внимательно разглядывать круглую коробочку. Скуластая небритая физиономия его застыла в напряженном ожидании, как будто в руках у Вылю Власева была не коробочка с конфетами, а хитрая машинка, которая могла вот-вот подпрыгнуть или вдруг как-нибудь стрельнуть.
— Возьми, гражданин, конфетку «Вальда», — любезно предложил ему руководитель бригады, протягивая открытую коробочку.
Стрелочник окинул взглядом зеленые шарики, помолчал, потом отрицательно цокнул языком. И, так ничего и не сказав, лениво вытащил пачку «Арды» и закурил.
— Как ты думаешь, — спросил его Вылю Власев, — какая сегодня будет погода? Дождь будет?
— Зачем дождь?.. — пожал плечами стрелочник. И, взглянув на небо, добавил: — А может, и пойдет.
— Лучше бы не было, — сказал Вылю Власев. — Нам целый день ехать.
— Ну, тогда не будет! — кивнул ему стрелочник и сплюнул себе под ноги.
Пока шел этот оживленный разговор, на шоссе, выбегавшем из-за холмов, показались два грузовика. За ними тянулся длинный хвост серой пыли.
— Это за нами машины, — обрадовался Вылю Власев. — Ну что ж, вовремя!
— А чего ж им не прийти вовремя! — сказал стрелочник.
— Бывало, мы и по часу и по два ждали, — улыбнулся геолог.
— Так это и поезд опаздывает! — стрелочник глубоко затянулся папиросой. — Когда на минуту, когда на час, всяко бывает.
— Это нехорошо! — нахмурился Вылю Власев. — Точность — важнейший принцип работы современного транспорта.
— Вот и я говорю, что нехорошо, — согласился стрелочник.
Когда в кузов большого грузовика стали укладывать багаж, из-за ровной линии горизонта выглянул красный диск солнца. Туман, застилавший дали, стал розовым, прозрачным и вдруг на глазах начал таять и исчезать, как дым отшумевшего поезда.
Грузовик с багажом тронулся первым.
Вылю Власев собрал людей — как руководитель бригады, он все-таки должен был им сказать несколько напутственных слов. Этого требовал порядок, и ему хотелось дать людям почувствовать, что отныне он будет требовать строжайшего соблюдения дисциплины и никому не простит какого бы то ни было отклонения от графика. Он прокашлялся, чтобы голос у него звучал чище и тверже подумал, не вытащить ли ему свою записную книжку, но, сообразив, что это может смутить некоторых, просто сунул руки в карманы потертой кожаной тужурки и открыл рот.
Неловкий, толстый, в туристском костюме и широкополой фетровой шляпе, он выглядел, вероятно, несколько странно, потому что шофер и его помощник, наблюдавшие это раннее совещание, подтолкнули друг друга, сказали что-то по его адресу и громко засмеялись.
— Подождите минутку! — не дал ему начать Павел Папазов. — Двоих не хватает. Мы не в полном составе. — И он повернулся к шоферам: — Посигнальте-ка!
Пронзительно загудел автомобильный сигнал, и на этот тревожный призыв первым откликнулся Андрей Андреев. Он выскочил из маленького станционного здания и быстро пошел к группе, вытирая носовым платком лицо.
— Ишь ты! — удивился Марко Маринов. — Побрился, навел красоту, будто к министру в гости собрался!
— Нам бы всем не мешало это сделать, — сказал Павел Папазов и недовольно пощупал свой подбородок. — Парня похвалить следует, а нас всех выругать за то, что мы за собой не следим. Знаете, что мне как-то рассказывал инженер Спиридонов? Участвовал он в одной экспедиции на север. Так там геологи каждое утро в тридцатиградусный мороз растапливали на примусах лед и брились, хотя у них мыло замерзало на лицах. А мы немытые экспедицию начинаем.
— Ну уж извините! — весело отозвалась лаборантка.
Лицо ее с детским румянцем было свежим и чистым.
— Только Делчо Энева нет, — нахмурился руководитель группы. — Тоже где-нибудь утренний туалет совершает?
— Вон он, вон! — закричал Зюмбюлев, показывая на низенькие домики, видневшиеся по ту сторону полотна.
Картограф, ухватив под руку стрелочника и сдвинув набекрень свой берет, шел оттуда и вдохновенно распевал во весь голос:
Раным рано девчинонька На Дунай пошла широкий.— Успел уже, голубчик! — вздохнул Марко Маринов,
А Делчо продолжал:
Чтоб умыть, ой, бело личко, Бело личко, черны брови…— Не мог хоть до обеда потерпеть? — встретил его охотник.
Делчо Энев помолчал, словно обдумывая что-то важное.
— Сомнительно, — ответил он наконец и весело посмотрел на лаборантку. Потом вдруг встряхнулся, будто его окатили холодной водой. — У меня зуб заболел, товарищ Власев, и пришлось забежать в заведение, прополоскать его коньяком. Нам предстоит серьезная работа, а зубная боль, знаете ли, страшно мешает.
— Верно, — сказал стрелочник.
— Что ж вы меня не позвали, и у меня зуб дергает, — засмеялся в бороду Зюмбюлев.
Вылю Власев снова откашлялся.
— Товарищи, — начал он. — Вот грузовик, который доставит нас в село Цвят. Машина, мне кажется, хорошая, покрышки, вероятно, прочные — налицо все, чтобы прибыть в село без всяких помех, в установленный срок. Прошу вас во время движения не вставать, каждому сидеть на своем месте.
— Кто его знает! — пробормотал картограф.
Вылю Власев собирался сказать еще что-то о дисциплине, но он услышал эту реплику, и ему расхотелось говорить.
— Займите свои места, — сказал он. — Я сяду последним.
— То есть передо мной! — улыбнулся парторг.
В село они приехали в обед. Встретили их старые знакомые, у которых они жили зимой, обрадовались им, помогли перенести большую часть груза в зал читалища [6] .
— Видите — больше некуда! — извинялся председатель сельсовета, а глаза его лукаво улыбались. — Все склады переполнены зерном, а мы еще молотим. И куда мы все денем, ума не приложу! А читалище потерпит. Все равно у нас сейчас такая горячка — не до книг. Так что не помешает.
6
Читалище — клуб с библиотекой, театральным залом и т. п.