Драгоценный камень
Шрифт:
Она покачала головой и попыталась улыбнуться.
— Иди, — сказала она, — ищи. Желаю тебе успеха.
Взяла листок и спрятала его на сердце — туда, где женщины прячут самые секретные и сокровенные письма.
— Желаю тебе успеха, — повторила она.
Сейчас, когда Андрей стоял уже на пороге, ему захотелось сказать ей что-нибудь хорошее, веселое, но, как всегда, все хорошие и веселые слова выскочили у него из головы.
— Ну, до скорого свидания, — сказал он. — А Делчо Эневу передай, что я очень сожалею о том случае с фляжкой. Он поймет, о чем речь. Как только вернемся в Софию, я ему подарю дюжину таких фляжек. Так ему и скажи.
Ей казалось, что глаза ее улыбаются, провожая его в дорогу. Когда человек отправляется в путь, надо смотреть ему вслед с улыбкой в глазах, чтоб путь его был легок и весел.
Она села на свою узкую походную кровать и задумалась. Хотя, в сущности, она ни о чем не думала. В душе ее вдруг стало пусто и холодно. И в этой пустоте и ледяном холоде не могла пробиться ни одна ясная и отчетливая мысль.
В тот же день, после обеда, Вылю Власев верхом на муле приехал на тот объект, где работал парторг Павел Папазов. Слово за слово, и речь зашла об Андрее. Узнав, что он обследовал район X всего за семь дней, Папазов, обычно очень сдержанный в разговорах с Вылю Власевым, на этот раз не устоял — снял фуражку и изо всех сил хлопнул ею об землю.
— Молодец! — закричал он. — Настоящий положительный герой нашего времени, социалистический человек. Браво! Я всегда считал, что в Андрее есть что-то прекрасное, исключительное. — Он поднял фуражку и стал сбивать с нее пыль. — Этим подвигом он смоет пятно, очернившее его имя в глазах Спиридонова. Скажите ему, что я очень, очень рад и от всего сердца поздравляю его!
Вылю Власев пренебрежительно пожал плечами.
— Я не особенно доверяю таким людям, — сказал он. — Мне вообще не нравятся научные работники, которые на сто процентов отдаются вдохновению. Я считаю, что уважения достойны те труженики науки, которые не знают капризов настроения, а работают всегда упорно, систематически и спокойно. Андрей не из таких.
— Вы блестящий геохимик, но в своих отношениях с людьми вы все еще в плену старых взглядов. Как бы там ни было, поздравьте его от моего имени.
Вылю Власев махнул рукой.
— Где я его буду искать, чтобы передавать ваши поздравления. Сегодня утром он куда-то ускакал, и я думаю, что раньше чем через четыре-пять дней не вернется.
Павел Папазов как раз подносил к папиросе горящую спичку, но, когда он услышал это, спичка задрожала у него в руке, и он выронил ее на землю.
— Что вы говорите? — нахмурился он. — Вы разрешили ему отпуск? На пять дней?
— А что мне его держать? — удивился Вылю Власев. — Работу он кончил, задание выполнил. Что ж еще? Пусть до пятнадцатого июля гуляет, где хочет! Я еще не выжил из ума, чтобы посылать его к вам на помощь. Боже сохрани! Его помощь — дело обоюдоострое. Я предпочитаю не рисковать.
— Не рисковать! — Павел Папазов покачал головой. — Не рисковать своим спокойствием, я знаю! Ради этого вашего спокойствия вы разрешили парню делать новые глупости. Вы толкнули его на это!
— Я вас не понимаю, — Вылю Власев сдвинул брови. — Что вы хотите этим сказать?
По тонким губам парторга скользнула болезненная улыбка.
— Вы знаете, что вы сделали? — вздохнул он. — Вы дали ему возможность снова шляться в поисках этого фантастического берилла. Он снова будет осаждать руководящих товарищей со всякими глупостями. Вы ведь знаете его манию? Теперь он снова будет компрометировать себя и нас и болтать ерунду… А я думал доложить о нем как об отличнике этого похода, чтоб он смыл с себя позорное пятно… Своим бездушием вы, товарищ Власев, вырвали у меня из рук обеспеченную нам премию. И провалили отличника — вот что я вам скажу!
Вылю Власев смущенно переступал с ноги на ногу, — Я совсем забыл об этом проклятом берилле, — сказал он.
— Теперь уж ничего не поделаешь, — криво усмехнулся Папазов. Он закурил и надолго замолчал.
Через час, когда Вылю Власев уже навьючивал на мула переметные сумки, к нему подбежал Игнат Арсов и стал усиленно ему помогать.
— Оставьте, вы попортите руки этими веревками, — тихонько бормотал он. — Дайте мне! У меня руки все равно огрубели от кирки. Не руки, а лопаты. Дайте!
Пока они спорили, кому привязывать мешки с камнями, к ним подошел Павел Папазов. Он взглянул на них, улыбнулся и заговорил ласково, словно забыв о случае с Андреем.
— Знаете, меня вчера навестил один знакомый из села Цвят. Его прислала парторганизация со специальным поручением.
— Каким поручением? — насторожился Вылю Власев.
— Кооператоры покончили с молотьбой, сдали поставки и хотят теперь послушать, что делается у нас и в мире.
— Пусть слушают вечером последние известия, кто им мешает! Село у них электрифицировано, в читалище — радиоприемник, на площади — громкоговоритель. Что им еще нужно?
— Вы забываете, товарищ Власев, что мы забрали у них читалище и превратили его в склад, а ключ от зала в вашем кармане, — улыбнулся Папазов. — Да к тому же они оказывают нам разные услуги, выдают нам хлеб, присылают то одно, то другое.
— Мы за это платим, — сказал Вылю Власев.
Павла Папазова передернуло, но он овладел собой.
— Извините, — сказал он, — но, когда вы так говорите, ей-богу, я готов краснеть, как девушка. Товарищеские услуги не оплачиваются деньгами. Эти чудесные люди на совесть поработали, выполнили вовремя свои обязательства перед государством, — почему не уделить им немного внимания? Они это тысячу раз заслужили.
— Конкретно: что вам от меня нужно? — нетерпеливо спросил Вылю Власев.
— Очень немного. Пойдемте вдвоем к ним. Если вы не можете, я пойду один. Я еще раньше обещал, что сделаю им доклад, и вы, мне кажется, об этом знаете.
— А план кто будет выполнять?
— План мы перевыполняем, можете не беспокоиться.
Руководитель бригады похлопал мула по шее, потом вытащил свою записную книжку и долго изучал страницу, на которой сверху красным карандашом было написано: «Группа А».