Драгун, на Кавказ!

Булычев Андрей Алексеевич

Паром причалил к небольшой пристани. Выскочившие на её брёвна мужики привязали его крепко верёвками, и на берег вышли те пассажиры, у которых с собой были корзины. Азат развязал своих лошадей и по одной свёл их по сходням.

– Эгеей, Димеей! – помахал он рукой парню и вскочил в седло.

– На базар поехал, – поглядев из-под ладони вслед всаднику, сказал паромщик. – Хороших лошадок Азатка из Канакая сегодня пригнал. Нонче-то конь шибко в цене, уж сторгуется, небось, не продешевит. Ну а ты чего сам-то теперь стоишь, иди давай, – кивнул он на берег. – По городу пойдёшь, так по сторонам осматривайся. Глядишь, может,

чего и припомнится там, ну а коли уж нет, так в управу ступай. Там люди шибко грамотные есть, чай, уж придумают, как с тобой правильно поступить.

Димка топал по пыльным, грязным улицам города. За покосившимися заборами виднелись невзрачные серые бревенчатые домишки. Никакого тротуара или мостовой здесь и в помине даже сейчас не было. Несколько раз уже хозяйки на его глазах выходили из калиток и выплёскивали содержимое своих вёдер прямо на дорогу. Запах в жару стоял ещё тот!

Ближе к центру города заборы стали чуть прямее, а строения за ними выше, да и сама улица прилично эдак расширилась. Попадавшиеся навстречу прохожие останавливались и с удивлением, молча, а кое-кто даже и с открытым ртом, взирали на ковыляющего парня.

– Я извиняюсь, вы не подскажете, где у вас тут полиция или, может, администрация хоть какая-нибудь? – спросил Димка у двух одетых лучше всех прочих встречных женщин.

Те резко метнулись на противоположный край дороги и побежали от него прочь.

На перекрёстке двух улиц, на обочине стояла небольшая, сколоченная из досок будка, раскрашенная полосами в чёрно-белую косую «ёлочку». Тут же на чурбачке, прислонившись к ней спиной, сидел в сером сермяжном мундире с красным воротником пожилой дядька. Рядом с ним стояла палка с насаженным на конце широким топорищем, чем-то сильно напоминающая видимую когда-то на картинках старинную алебарду.

«Ну вот, хоть какая-то власть, глядишь, и помогут», – подумал Димка и направился прямиком к будке.

– Уважаемый! – негромко кашлянув, тронул он дядьку за плечо.

– Стоять! Куда?! Смирнаа! – прокричал тот, вскакивая с чурбака, и круглыми, ошалевшими спросонья глазами уставился на стоящего перед ним оборванца. – Кто таков?! – прорычал он грозно и схватился за алебарду. – А ну, отвечать!

– Да я это, я заблудился, – пробормотал слегка опешивший от такого напора Дмитрий. – Я на горе был, ну и побился там, вот не помню теперь ничего. Подскажите, а где мне кого-нибудь из старших найти?

– Какая гора?! Откуда ты сам таков?! Чьих будешь?! – так и сыпались вопросы от грозного служаки.

– Да на Шихане я был, говорю же вам! – повысил голос Димка. – А вот остальное ничего не помню, ну сказал ведь уже – головой о камни ударился! Ладно, если помочь мне не можете, то пойду я.

– Куды?! Стоять! – рявкнул будочник и ухватил Димку за локоть.

Тот резко дернулся, попытавшись вырваться, но не тут-то было. Дядька с удивительным для него проворством толкнул парня в сторону, и тот, споткнувшись о подставленную ему ногу, упал на землю. Пара-тройка секунд, и его заведённые назад руки уже накрепко вязали верёвкой у самых запястий.

– Больно! – вскрикнул Димка, пытаясь вырваться из захвата. – Я на вас жаловаться буду!

– Не шоволись, жалобщик, а не то жилу перетяну! – прорычал будочник, придавливая коленкой спину своей жертвы. – Вот сейчас капитан-исправник разберется, кто ты таков и с какой это горы к нам сюды сверзился!

Остальной путь к центру города «попаданец» шёл под конвоем грозного стража с туго связанными за спиной руками. Сзади них, на расстоянии пристроилась стайка весёлых мальчишек и даже несколько взрослых зевак. Видно, жизнь городка большим разнообразием не отличалась, а тут нате вам – хоть какое-то развлечение.

Центр города представлял из себя небольшую площадь, застроенную вокруг каменными домами. Некоторые из них были двухэтажными и имели парадные входы с широким крыльцом. Возле одного из больших домов стояла знакомая уже будка, с виду точная копия той, где только что повязали Димку. Возле неё стоял похожий как две капли воды на первого стражник. Одет в такой же, серый сермяжный мундир со стоячим красным воротником. В руке палка с топориком, и даже седые усы под широким красным носом были у них похожи. Только вот вместо руки у этого была культя и на морщинистом лице, на щеке виднелся кривой, длинный шрам.

– Чего это, кого там ведёшь, Василь? – крикнул он ещё издали конвоиру.

– Да вот, Федотыч, к капитану-исправнику на допрос бродячего, – ответил тот. – Бродит тут, понимаешь ли, весь изодранный, избитый, про власть чевой-то расспрашивает, слова ещё какие-то непонятные говорит. Шпынялся даже маненько. Но ты же меня давно знаешь, у меня ведь не забалуешь! Я его быстро на своём перекрёстке скрутил и сюда под конвой! У себя ли Фёдор Евграфович?

– Да где же им быть? – ответил тот будочник, которого только что назвали Федотычем. – Отобедали они с земскими заседателями, отдохнули маненько, а сейчас вот у себя в кабинетах совет держат. Там спор какой-то по земле у Воскресенских заводчиков с башкирами идёт. Вот, значится, они с тяжбой-то и разбираются. Так-то оно уже вечереет вона, не знаю даже, будет ли им до твоего оборванца сейчас дело.

– Ага, ну ладно, тогда я его в холодную, что ли, пока закрою? – кивнул конвоир на Димку. – Пущай посидит, чё ли, там да и подумает маненько? Ну а как господа сами соизволят с ним разобраться, так и к себе тогда призовут. В какую же мне его камеру лучше закрыть?

– Да в крайнюю, в ту малую, что под лестницей, – пояснил Федотыч, – она как раз сейчас пустая. Пока не выяснили, кто он таков, пущай уж лучше в одиночестве посидит.

– Ну да и то верно, – согласился с доводами Федотыча конвоир. – А ключ у тебя ли?

– А где же ему быть? – пожал плечами инвалид. – Здеся он, со мной, на связке, – и отстегнул с пояса большое кольцо с висящими на ней ключами. – Я вот только перед обедом воду в две камеры давал. Остальные-то они все там пустые. На-ка вот, Василь, сам его туда заведёшь, – и, сняв с кольца, протянул один из ключей конвоиру. – Свеча на плошке в нише у лестницы. Ну ты и сам это знаешь.

– Да знаю, знаю, – кивнул тот и толкнул в спину парня. – Иди давай!

Камера, куда поместили Димку, была глухая, без мало-мальского окошка. Закрылась тяжёлая дверь, мелькнул просвет от свечи конвоира в щели, и звук его шагов пропал. Накатила такая же глухая темень, как тогда в пещере. Пошарив перед собой руками, он медленно обошёл вокруг всё помещение. Шага четыре, может, чуть больше в длину, около трёх в ширину. Колено ударилось о какое-то препятствие. На ощупь – деревянные, грубые, неструганые доски, поверх них брошена какая-то дерюга.