Дракон на краю света

Раули Кристофер

— Чего тебе тут надо? — грубо бросил он. Релкин слегка удивился его тону. Он полагал, Уйс знает и понимает, что Релкин и Лумби тянутся друг к другу и что у них возникли интимные отношения под давлением обстоятельств, когда они были полностью затеряны в глухом лесу. Они прошли сотни миль вместе, сражаясь с голодом и страшными людоедами-пуджиш. Будучи одинокими, они потянулись друг к другу. Он полагал, что Уйс примет то, что случилось, и простит.

Теперь же он понял, что Уйс страдает той самой ревностью, которая часто встречается у отцов красивых девушек. Релкин

понял, что глупо было надеяться на то, что Уйс окажется выше предрассудков. Странно только, что раньше арду этой ревности не выказывал.

— Я пришел попрощаться с Лумби. Мы уходим на юг. Лицо Уйса словно сжалось. Было ясно, что он борется с какими-то очень сильными чувствами.

— Что ты делал с Лумби? Там? — Он зло махнул рукой в сторону широко раскинувшегося леса.

— Я знаю, что ты хочешь услышать, но не собираюсь тебе отвечать. Это касается только Лумби и меня. Лицо Уйса исказила ярость.

— Отец! — резко крикнула Лумби. Уйс открыл рот, но ничего не сказал. Релкин заговорил осторожно, словно стараясь смягчить смысл своих слов:

— Ты забыл, что мы были там совсем одни. Мы не знали, что сможем найти и освободить тебя. Уйс тяжело сглотнул.

— Правда. Ты пришел и освободил арду. Мы все благодарны. Но… я — отец Лумби. Я.

— Я хочу вернуться и жить с арду. Я стану отцом детей Лумби.

Из шалаша донесся вскрик. Появилась Эррис. Она хрипло засмеялась:

— Ты не сможешь завести детей среди арду. Арду и бесхвостые не могут спариваться. Все бесполезно. Никаких детей.

— Откуда ты знаешь?

— Работорговцы говорили нам. Они сказали: вот почему работорговцы всегда возвращаются в наши земли и ловят новых арду. Они не могут сами разводить достаточно арду, чтобы дать рабов всем, кто хочет.

Взгляды Лумби и Релкина встретились. В глазах девушки была безграничная печаль.

— Прощай, Релкин. Я люблю тебя, но между нами слишком много различий. Лучше тебе не возвращаться, я думаю. Уходи с Базилом. Уходи к «океанам» и другим землям.

Релкин словно растерял все слова. Он был уверен, что должен вернуться к Лумби и жить с ней, позабыв про другой мир.

Лумби приблизилась к нему, не обращая внимания на явный запрет отца.

— Релкин, ты был добр к Лумби. Все арду перед тобой в долгу. Мои отец и мать остались бы в рабстве, если бы ты не пришел и не спас их.

Уйс и Эррис сразу притихли. Уйс опустил взгляд, раздираемый противоречивыми эмоциями. Эррис зарыдала.

Релкин крепче обнял Лумби. Она спрятала голову у него на груди. Он почувствовал, как сквозь прорехи его рваной куртки на кожу закапали слезы.

Ему казалось, что сама земля уходит у него из-под ног. Все последние недели он медленно приучал себя к мысли, что останется с Лумби. Они с Базилом фактически уже вышли в отставку из легионов, они потеряны для остального мира. И им суждено прожить свои жизни в землях Арду.

Впрочем, два важных вопроса никак не давали ему покоя.

Первый — это его любовь к Эйлсе, дочери Ранара. Не ее вина, что Релкин оступился и предал ее любовь, повернувшись к новой любви — Лумби, девушке арду. Релкин и не был

никогда достоин Эйлсы. Релкин был всего лишь деревенским сиротой. Как он мог надеяться на руку дочери вождя клана Ваттель? Эйлса выйдет замуж за кого-нибудь другого, кого-нибудь из своего клана, с кем была обручена с рождения. Бедный драконир будет забыт. Проблема была в том, что сам Релкин в глубине сердца не верил этому правильному и логичному рассуждению. Он знал, что не забудет Эйлсу — так же как и она не забудет его. Значит, ему пришлось бы прожить остаток жизни с тяжелым грузом в душе.

Другой проблемой был дракон. Если они останутся тут, Базил никогда не сможет оплодотворить яйца вивернов. Здесь ему было совершенно не с кем спариваться, разве что он захочет сойтись с пуджиш, но в этом Релкин очень сомневался. Он знал, что виверн питает устойчивое отвращение к большим двуногим пуджиш. Они были, как и он, теплокровными и происходили от тех же предков, но они были очевидно глупы и неспособны ни на что, кроме свирепости. Спариваться с ними все равно что с дикими зверями. Релкин знал, что с течением времени старому Базилу станет здесь очень одиноко.

— Не знаю, что и сказать, — пробормотал он, — это так больно.

— Если мы не сможем иметь детей, ты не будешь счастлив в земле арду.

— Я могу быть счастлив с тобой.

— Но Лумби не сможет быть счастлива, если она не сможет иметь детей.

Теперь Релкин наконец-то все понял.

— Смотри! — радостно сказала Эррис. — Лумби — хорошая дочь.

— Да, — тихо ответил Релкин, — она такая, даже больше — она смелая, может, смелее всех.

И он ушел от них, а позже ушел вниз по реке с мужчинами и драконом.

Глава 17

Целый месяц воины арду охотились на работорговцев у лесных рек. Весть о засадах и об ужасной силе лесного бога быстро распространилась до Язма и других рабовладельческих городов на реке. Впервые арду выказали способность к активному сопротивлению, и это само по себе было тревожно. Сказки о лесном боге, конечно, никто в городах всерьез не принимал. «Люди слишком долго пробыли в лесной чаще и рассказывают небылицы», — говорили горожане. Но легкая паника все же имела место. По крайней мере пять экспедиций в нынешнем сезоне потерпели неудачу, а две из них были практически уничтожены. Постепенно об этом узнала вся страна. Цены на рабов подскочили. Хозяева невольничьих рынков вынуждены были отсылать заявки неудовлетворенными, и нужно было принимать какие-то меры.

— Разбирайтесь сами! — орали в ответ работорговцы, еле унесшие ноги из лесов Арду.

Те же, кто имел несчастье повстречаться с лесным богом, и слушать не желали никаких приказов из Мирчаза. Атмосфера страха и подавленности захлестнула маленькие городки в верховьях реки до самых крыш, крытых красной черепицей. Вниз по течению понеслись посланники в быстрых каноэ, приводимых в движение дюжинами рабов.

Одно было ясно наверняка: сезон охоты на арду окончен. Ни одна экспедиция не появилась больше на переправе у большого водопада.