Дракон. Книга 1. Наследники Желтого императора
Шрифт:
Конечно, старые дома — они все такие, память многих судеб и жизней не дает им спокойно спать по ночам, вызывая к жизни тени прошлого. Однако две прошедшие недели заставили мудрого Шпунтика пристальнее вглядываться в домовладение, которое он разделял с хозяином на правах общей жилплощади, в поисках непорядков и тех самых нестроений. К счастью, странные вещи случались только ночью, а днем квартира затихала, не давая коту решительно никаких поводов для беспокойства. Но на всякий случай Шпунтик был настороже: мало ли что…
Сначала ночами ходят, а потом и днем припрутся: квартира, ведь, лакомый кусочек, целых пять комнат и с коридором!
Вот и
Он без приключений прибыл в спальню, обошел тапки в виде идиотских, на его просвещенный взгляд, глазастых мышей розового цвета, вскочил на кровать, забрался, подергивая хвостом, на широкую хозяйскую грудь и приступил к привычному процессу заклинания еды: замурлыкал.
Как обычно, хозяин не явил своему питомцу ни малейшей душевной чуткости: он нахально продолжал спать и даже похрапывал! Шпунтик всмотрелся в полуоткрытый хозяйский рот и поборол привычное желание запустить туда лапу, да еще с когтями: все же родной человек, пусть и заблуждающийся по поводу своей значительности… К тому же привычный и хорошо изученный за долгие годы совместной жизни. А кроме того, высокий и сильный, при случае может поймать и, подняв за шкирку, прочесть длинную лекцию на тему «что такое, брат кот, хорошо, а что такое, брат кот, плохо», будто не он сам и виноват, что забыл вычистить кошачий туалет! Лекции в жизни Шпунтика случались пару раз, и никогда еще кот не тратил время столь бездарно…
Жить с хозяином в мире и согласии было несложно. Главное, не злить его попусту — это знание кот вынес из младых лет, когда вел жизнь разгульную и местами непотребную. Именно тогда перед ним были нарисованы радужные перспективы: «а вот если я тебя веником?».
Долгими зимними вечерами Шпунтик приглядывался к венику и даже пробовал его на зуб, но более тесное знакомство нашел преждевременным и отягощающим кошачье существование, а потому стал вести себя скромнее и умерил требования к жизни.
Кстати, когда Шпунтик так и сяк дербенил и грыз веник, тот ни разу не возразил. Это вовсе не означало, будто между котом и веником установились если не теплые, то хотя бы понятные отношения, так что Шпунтик не позволял себе расслабиться.
Наконец, жилье, которое они делили с хозяином, Шпунтика более чем устраивало: пять комнат, выстроившихся вдоль коридора и выходивших окнами в типичный петербургский двор-колодец — не райское наслаждение, но для двоих недурно. В прежние времена это была часть большой дореволюционной барской квартиры, но при советской власти ее поделили надвое, и квартир стало две. Кому-то достались комнаты с окнами на улицу, а хозяин унаследовал комнаты с окнами во двор. Зато здесь карниз широкий, и к водосточным трубам подходит вплотную — удобно залезать на крышу и с крыши удобно слезать тоже.
Единственным, что слегка раздражало Шпунтика в квартире, были потолки — слишком высокие, а по занавескам лазать хозяин запретил настрого, чем нагло пользовались мухи и ночные бабочки. Еще волновали нынешние ночные неясности, но кот приписывал это возрасту: все же пожил дай Бог каждому! Да еще левое ухо изранено в боях за любовь, и слух не так чтобы…
Кот уповал на то, что все рано или поздно приходит в норму, а неправильное обязательно сменяется правильным. Надо только подождать.
Шпунтик вздохнул и увеличил градус мурлыкания. Ноль внимания. Поерзал по хозяйской груди задницей, встал, потоптался, не сводя пристального взора со спящего: никакой реакции. На крайний случай можно было, конечно, заорать от души, но Шпунтик не привык без особой необходимости прибегать к подлым приемчикам. Поэтому, потоптавшись, он улегся на место, осторожно вытянул лапу и мягко заехал хозяину по носу.
Хозяин всхрапнул и перестал свистеть носом. Кот ударил его по носу еще раз и, не ожидая реакции, тут же — еще. Хозяин испустил нутряной скрежет, глубоко выдохнул и приоткрыл глаза.
— А… Это ты, мой хвостатый друг… Что, жрать хочешь?
Хозяин звался Константином Чижиковым, а для друзей — Котей. Он совершенно единолично, не считая кота, проживал в огромной квартире на втором этаже дома номер восемнадцать по Моховой улице. У кота Шпунтика было свое мнение на предмет владения жилплощадью и кто здесь на самом деле главный, но Константину не приходило в голову этим мнением интересоваться, а кот во избежание проблем не особенно на нем на нем настаивал — лишь изредка давал понять, что он тут не гость и не приживала какой-нибудь.
Чижиков жил один, потому что все его родные уже умерли. Родители Константина погибли, когда ему было всего четыре года, и с тех пор мальчика растил и опекал дед по отцу, Вилен Иванович, однако два года назад и он покинул этот мир. Так что по сути кот был единственным родственником Чижикова, о чем ему Шпунтик и напомнил очередным ударом лапы по носу.
— Встаю, встаю… — пробормотал Чижиков, вынул руку из-под одеяла и спихнул тушку Шпунтика на пол. — Что ты за зверь такой дремучий, поспать не даешь… По виду никак не скажешь, что ты в голодный обморок рухнешь. Все бы ты жрал да жрал!..
Привычно обличая кота, Чижиков поднялся, нашарил тапочки и как был, в одних трусах, направился на кухню, протирая рукой глаза. Шпунтик шествовал перед ним.
— На, ешь! — Чижиков поставил перед котом миску, куда накрошил вареной рыбы пикши. — Ешь! И не говори, что я тебе никогда ничего не давал.
Шпунтик посмотрел на хозяина недоуменно: когда это я такое говорил? А если ты намекаешь на того воробья, так его сам Бог послал! Но Чижиков уже от кота отвернулся и включил чайник.
Начинался обычный, ничем не примечательный день — из тех, что шли сплошной чередой в нынешней жизни Чижикова. Был он ныне безработный, поскольку так называемый «глобальный кризис», быть может, и не забушевал как следует в российский экономике, но уж точно пустил корни в сознании многих и многих собственников и предпринимателей. Один из таких предпринимателей бесчувственно сократил Чижикова, мотивируя свой поступок отчаянным положением мировой экономики. Чижиков не очень удивился, он вообще был спокойный от природы. Чижиков даже не слишком огорчился, потому как не мог считать венцом карьеры пост менеджера в строительной фирме средней руки.
Константин, насвистывая, вернулся домой и сообщил своей подруге Тамаре, что он уволен и теперь безработный. Тамара среагировала в лучших традициях бушующего на дворе кризиса: стремительно собрала вещи и в тот же вечер покинула неудачливого возлюбленного. Одни только розовые тапочки в виде глазастых мышей оставила — позабыла, видимо. Чижиков опять же не слишком удивился: их отношения с Тамарой, девушкой яркой и с запросами, в последние пару месяцев дали ощутимую трещину. Исход Тамары был вполне ожидаем, но как всегда «случился неожиданно». И потому Котя, закрыв за девой сердца дверь, позвонил приятелю Сереге, потом сгонял в магазин и… Сколько они за вечер усидели водки, страшно было вспоминать.