Драконам слова не давали!
Шрифт:
Вечерний воздух врывается через открытое окно, дарит немного прохлады, запахи пыли поздней весны. Я вдруг понимаю: хочется дождя. Ливня. Чтобы встать под небесные струи, вымокнуть до нитки и протрезветь. Нет, я не пьян, но состояние похожее — слишком осколочно сейчас в голове, а я ненавижу, когда эмоции берут верх. Их место — подчиняться разуму и не высовываться, когда не просят.
По пути я заезжаю в супермаркет. Фрукты, сыр, вино, лёгкие закуски, сладости — ночь предстоит долгая. Немного подумав, покупаю розу — крупный бледно-розовый бутон с яркими краями на бесконечно
Разозлившись, дарю цветок ошалевшей продавщице — усталой женщине под сорок с лицом поздней осени — и выбираю тёмно-бордовый букет. Теперь порядок. Ничто не возмущает картину моего внутреннего видения. И больше никаких ненужных ассоциаций на сегодня. Достаточно.
Когда я звоню в знакомую дверь, кажется, что мне удаётся привести чувства в порядок. Не подчиняется только нижняя чакра, но как раз из-за неё я и приехал к Марго. Спустить пар.
Марго встречает меня во всеоружии. Живописно уложенные белокурые локоны. Грудь призывно вздымается из глубокого декольте. На ней какое-то мягко летящее платье с продуманными разрезами по бокам, что обнажают холёные ноги почти до трусиков. И чулки. О да, она знает, что мне нравится.
Я не атакую, хотя мне сейчас не до долгих прелюдий. Кто сидит в окопе и кидается в атаку, лишь хорошо изучив обстановку, в итоге оказывается в большем выигрыше, чем тот, кто поступает безрассудно. Нет ни единого дела, где нужно пороть горячку. Я таких, по крайней мере, не знаю. Секс ничем не отличается от сделок или деловых предложений.
— Ты представляешь? Светка Морозова решила-таки выйти замуж за этого надутого индюка с меховыми магазинами! — вежливо слушаю пустую трескотню Марго, пока она накачивается шампанским и водит перед моим носом своими прелестями.
Хорошо подкачанная фигура. Приятные изгибы и формы, которые она умеет преподносить. Ей за тридцать, и она счастливо сходила замуж дважды. За таких же надутых индюков, как и тот несчастный, на которого нацелилась её подруга Морозова.
Марго идеально чувствует градус накала и мягко затыкается, когда моя вежливая маска готова перейти в нетерпеливые движения. Она оставляет в покое бокал и кости Светки Морозовой и идеально вписывается между моих колен. Забрасывает руки мне за шею. Наклоняется, чтобы подставить губы для поцелуя, а грудь — под выгодный ракурс.
Она хорошо пахнет. Сладкими конфетами с кислинкой экзотических фруктов. Её аромат укутывает меня покрывалом, и я ценю остроту крохотных, почти незаметных нюансов.
Я трогаю её грудь, вожу пальцами по материи, чувствуя, как напрягаются соски, как приятная тяжесть заполняет ладони. Совсем некстати в мои ощущения врывается запах зноя другого разгорячённого тела. Грудки-мячики, к которым я так и не прикоснулся. Наверное, именно это стало катализатором — я сорвался.
Больше не церемонюсь и не оттягиваю. Подавляю сумасшедшим напором. Платье я сдираю с Марго, ещё не доходя до спальни. Сам раздеваюсь в считанные секунды.
Марго обычно любит долгие томительные прелюдии, но сегодня я не готов ей
Она извивается подо мной и стонет. Влажная, готовая, распалённая до предела всего лишь от поцелуев да жадных рук, что блуждали по её телу, пока мы в ускоренном темпе добирались до кровати.
Я погружаюсь в неё неистово, глубоко, яростно. Ещё не грубость, но уже не нежность. Я сжимаю её бёдра пальцами — крепко и с наслаждением. Наверное, до синяков, но абсолютно плевать сейчас на тактичность: я хочу именно так.
— О-о, а-а… — стонет Марго, приподнимая бёдра, вторя моим резким движениям, подхватывая сумасшедший темп.
Она кончает бурно — я чувствую её оргазмические спазмы, вижу перекошенный вожделением рот, запрокинутую голову, скользнувшую из-под ресниц слезу.
На несколько мгновений меняю ритм — покачиваю её мягко и медленно на волнах затихающего оргазма, чутко улавливая постепенно сходящую на «нет» дрожь её тела. Она мечтает расслабиться. Улыбается, облизывает пересохшие вспухшие губы, в глазах светится истома удовлетворённой женщины.
Но она ошиблась: я не готов дать ей передышку. Выхожу из неё и переворачиваю, как залежавшуюся вещь. Ставлю на колени. Она удивлена, но не сопротивляется. Я стираю ладонью лишнюю влагу — хочу, чтобы она была не такой мокрой — и вхожу в неё сзади. Это длится долго — резкие толчки, наступательный ритм. Я как будто в шахте вкалываю: тяжело, болезненно-остро и бесконечно.
Марго уже кричит — её снова накрывает. Она сжимается так конвульсивно сладко, но мне этого мало. Недостаточно. Колени у неё разъезжаются. Я поглаживаю её твёрдые соски, ловя телом каждый всхлип и содрогание.
Даю ей немного прийти в себя.
— Ты смерти моей хочешь? — бормочет она. Взгляд плывёт, косметика размазалась, щёки горят. Но сейчас Марго больше настоящая, чем, когда выступает в роли хорошенькой куклы без изъянов. — Иди ко мне, мой мальчик, — тянется она губами к моему каменному члену, что неудовлетворённо дёргает головкой. В нём ни на миллиметр не убавилось агрессии. Он всё ещё боеспособен и готов сражаться.
— Нет, — мягко останавливаю её и впиваюсь поцелуем в губы. Ласкаю рукой, провожу по влажным складочкам, скольжу по клитору вверх-вниз. До тех пор, пока она снова не заводится и не начинает подаваться мне навстречу. Не так быстро, куколка.
Я кладу её на бок и делаю очередной заход. Она обхватывает меня так плотно, что я чувствую, как начинает внутри зарождаться дрожь наслаждения. Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, наращиваю темп. Ещё немного. Ещё самую малость.
В последний момент так некстати всплывают в башке, как перископ подводной лодки, рожки-антенны. Они подрагивают мне в такт. Вспышка. Белое марево. И я бурно кончаю. Проваливаюсь в ослепительный водоворот долгожданной разрядки.
Кажется, Марго тоже успела. Но мне уже всё равно. Я глубоко дышу, пытаясь прийти в себя. Она отползает и поворачивается ко мне лицом. Всматривается в меня пристально и с восхищением. Гладит ладонью отросшую за день щетину.