Драконье царство
Шрифт:
Но помимо этого, пока веселого было мало.
Мы ехали по разоренным землям. Зрелище было тягостным, хотя уже и не удивляло так, как то пепелище, что встретилось нам еще в самом начале по дороге в Лондон, но теперь это распространялось на куда большую территорию. Пусть, по большей части, эти земли привыкли к ежегодно возобновлявшимся вторжениям, но, по словам очевидцев, с каждым годом дела обстояли все хуже.
Лодегранс пал и Лотиан, по слухам, был уже от этого недалек. Что происходило в меньших королевствах, трудно было сказать. Некоторые примкнули к саксам, так как те попросту оказались ближе и оказались единственной реальной силой.
— Эх, и ради чего мы все это затеяли? — вздохнул Олаф и еще раз с отвращением оглядел
— А куда теперь деваться? Или ты имел в виду саму абстрактную идею вместе со всем сомнительным скарбом затеряться во времени?
— Именно эту идею.
— А по-моему, интереснейший эксперимент.
— Со стороны все казалось проще, и никто не предвидел, что тебя сразу понесет в короли. Как только это случилось, я понял, что нам крышка, хотя еще не знал, насколько, — проворчал он наполовину шутливо, но только наполовину.
— С любым королем были бы проблемы, — не согласился я. — Не только со мной. А застряли бы мы в каком-нибудь ином положении, среди тех же обстоятельств, было бы лучше? Вот погляди-ка на это селение — что от него осталось?
— Ну, кажется, что-то еще осталось…
— Не приглядывайся — не стоит. Кей сам отправит похоронную команду, а нам уже необязательно… Выбери мы своим пристанищем что-то подобное — и что дальше? Болтаться неприкаянно по всему острову в поисках местечка поспокойнее, оставляя за собой кучки пепла? А если бы вздумали не болтаться, а окопаться поосновательнее, защищать каким-то образом свою временную базу, и пришлось бы опять же проявить свои чуждые таланты и, в самом лучшем случае, после долгой крысиной возни, оказаться примерно в том же положении, в каком мы есть, и опять-таки, пришлось бы «погрязнуть в местных проблемах по уши». А в худшем, пришлось бы воевать со всем миром, и без всякой армии.
Олаф что-то невнятно крякнул. А может, под ним скрипнуло седло или усмехнулась лошадь.
— И это ты называешь армией?
— Гавейн, а мы-то сами кто? Обычные люди?
— Смейся, смейся… А где Кадор? Он должен был уже к нам присоединиться. Не в такой уж Корнуолл опасности, чтобы сидеть там безвылазно. Где его носит?
— Где-нибудь да носит. Может, против нас армию собирает.
Олаф устремил на меня свирепый взгляд, но ничего не сказал.
— Зато, Кантиум на нашей стороне, — напомнил я. — Иначе, у нас не было бы сейчас почти трехтысячной армии, — по дороге к нам постоянно присоединялись все новые небольшие отряды, но их было много. — Значительную часть пришлось бы оставить в Камулдунуме. Или даже остаться самим.
— Почти трехтысячная… хе-хе… А у Кольгрима, говорят, двадцать тысяч!
— Не бери в голову, — улыбнулся я. — Кельты — народ впечатлительный.
Олаф фыркнул. Не то чтобы все происходящее его так уж сильно впечатляло, но фыркать он любил — на всякий случай.
— И держатся, выходит, на голой вере. Иначе, с их впечатлительностью, я бы давно разбежался от тебя куда глаза глядят — ага, именно так — разбежался, сразу во все стороны!
— Они еще и сумасшедшие. Тоже исторический факт…
Олаф вздрогнул. Да и я тоже. Сзади послышались душераздирающие вопли. Таранис коротко заржал и загарцевал. Оглянувшись, мы увидели, как группа всадников, напоминающая персонажей легендарной Дикой Охоты короля Аравна, отделилась от колонны и помчалась к кромке леса.
— Опять… — вздохнул Олаф почти смиренно.
— Ну и ладно, — сказал я. — Есть еще надежда, что Пеллинор притащит в лагерь что-нибудь более съедобное, чем сказочный дракон или какая-нибудь старая коряга. Ладно, давай останавливаться. Пожалуй, и впрямь на сегодня хватит.
Мы остановились близ еще одного селения, которому повезло больше, чем встреченному нами ранее, хотя в нем совершенно не было боеспособных мужчин,
Встречать нас, за главного, вместе со «старшим из старцев», вышла женщина в потертых кожаных доспехах и шлеме, очень смуглокожая, широколицая и широкоплечая, хотя и не отличающаяся высоким ростом. Подвешенная к ее широкому кожаному поясу с круглыми и массивными как тарелки бронзовыми клепками обитая железом палица болталась на ней как невесомая погремушка. Вьющиеся сильно выгоревшие волосы, небрежно разбросанные по ее спине и плечам казались почти белыми. На Бедвира она, кажется, произвела особенно неизгладимое впечатление. Да и она его, как будто, заприметила. Звали воинственную леди Маха, и она действительно оказалась тут главной. Вся система обороны в деревне, как выяснилось, была ее заслугой, а отбывшим отрядом верховодил ее младший брат, посланный таким образом на стажировку, с наказом привезти обратно не меньше десятка неприятельских голов, чтобы присоединить их к уже красующимся на частоколе. Выразив про себя надежду, что среди привезенных голов не окажется по случайности голова Пеллинора, я приказал разбить лагерь поблизости и велел командирам напомнить своим людям, что всякое мародерство будет караться смертью через повешение или на выбор — как там принято у местных. Маха немедленно организовала какую-то торговлю между деревней и нашим обозом, я оставил ей для всех переговоров Бедвира и отправился вздремнуть — этого занятия в последнее время как-то всегда не хватало, так что пренебрегать им, раз уж выпала возможность, не стоило.
Среди ночи объявился Пеллинор, так и не отловив никакую из своих химер. Пришлось уточнить у него, не оставил ли он где-нибудь в лесу под елками кого-нибудь из соплеменников Махи. Пеллинор с унынием ответил отрицательно, и наутро мы распростились с местными жителями лучшими друзьями. Не пришлось даже никого вешать, хотя слух о некоем «покушении с негодными средствами» все-таки пронесся, но так как Маха сама проломила виновнику голову, инцидент был исчерпан, причем, совершенно случайно свидетелем при этом оказался Бедвир. Кей немного опечалился из-за того, что все уладилось и без него, и прочел Гарету по дороге почти часовую лекцию о пользе воинской дисциплины и о мерах ее поддержки. Гарет, по-видимому, впечатлился, и удалился сразу после этого послушать воспоминания Мельваса о его предыдущих войнах, напоминающие классические истории ужасов, чтобы развеяться. Скажите мне, что он попал в дурную компанию.
По словам Махи, в округе ее людьми было замечено несколько крупных банд, не имевших несчастья столкнуться с ее селением. Вообще-то, это были не совсем банды. В определенном смысле это были аванпосты Кольгрима, пущенные вперед как для скорейшего захвата малозащищенных территорий и их всяческого ослабления, так и просто на вольный выпас — в преследовании личных целей на свой страх и риск, а заодно и для разведки — как мы тут, собственно, поживаем и продвигаемся. С такими мы уже не раз встречались, мало кто из этих разведывательных отрядов возвращался потом назад с чувством собственного достоинства и гордости хорошо выполненным поручением. Собственно, вообще очень мало кто потом возвращался. Хотя, думаю, многие надеялись хотя бы на удачный кавалерийский наскок на какую-нибудь отдельную часть, с тем, чтобы одержать маленькую победу ради самолюбия и славы, и затем благополучно скрыться. Так что таких отрядов хватало.