Драконье гнездо
Шрифт:
Руди спускался напротив — специально договорились, на всякий случай, если вдруг понадобится пусть даже моральная поддержка. Так что когда трос под моими пальцами вдруг начал странно подрагивать — мелко-мелко, я тут же сообщила ему об этом.
— Как думаешь, что это?
Вместо ответа Руди внезапно быстро съехал вниз, на узкий цоколь стены, постоял там секунды две — я ещё с удивлением решила, что он хочет передышки. Но Руди, не дожидаясь, пока я съеду до этого цоколя, быстро раскачался на своём тросе и, как ни странно, оказался на выступе, гораздо более выпуклом, чем привычный глазу цоколь. После чего, держась одной рукой за что-то невидимое мне, другой он швырнул свой конец троса
— Быстро хватайся!
— Ты… — начала я — и вдруг сообразила, что за мелкие подрагивания троса я чувствую. Кто-то рубит его!
Я суматошно схватилась за трос, подкинутый Руди. Отпустила свой, со страхом и ужасом глядя то наверх — стандартных этажей двадцать мы точно прошли; то вниз — на вечернюю улицу, где не видно прохожих, но часто перемещались машины всех мастей.
— Раскачивайся! Я подхвачу!
Теперь я уже не сомневалась ни капельки. Особенно ощутив подрагивания уже и подкинутого мне троса. Руди поймал меня и не дал улететь назад — в противоположную сторону раскачивания. Я буквально влетела в него, чуть не сбив с ног. Стоял-то он ненадёжно, на выступе — на карнизе окна, наглухо залитого, словно пломбой, каким-то плотным строительным материалом. Так что получилось, что мы оба спрятались в тесной нише. Причём спрятались вовремя. Сверху взвизгнуло, и край выступа сверху треснул, а вниз полетел кусочек отстреленной пломбы на окне. Мисти, вцепившийся в плечи Руди, втянул голову в плечи…
Мы затаились, изо всех сил вжимаясь в стену.
Внезапно мимо нас сверху вниз пролетело нечто гибкое и стремительное. Я чуть не свалилась, отчего-то решив, что это одна из тех змеищ, что напали на нас с Дрейвеном в лифтовой шахте. И только через мгновения стало понятно, что пролетел мой трос. Зачем тот, кто его рубил, сбросил трос, когда ясно, что меня на нём нет? Со злости?
Второй трос, на котором спускался Руди, тоже свалился мимо. С лёгким свистом. Будто тот рубака испытывал бешенство, из-за того что не смог убить нас, сбросив с высоты… Выждав немного, Руди сказал — шёпотом, словно боясь, как бы не услышал тот:
— Вот и пригодились ножи-то.
Он достал один из столовых ножей и попробовал проковырять дыру в пломбе.
— Рыхлый, — с удовольствием сказал он и передал мне ещё один нож из стащенных.
Чуть позже я поняла, почему Руди испытывал удовольствие: успели добраться до более-менее надёжного места, где нас выцелить непросто. И пустили в неблагодарное для боевых ножей дело ножи столовые, которыми так неудобно было пользоваться во время обеда. Несмотря на то что пломба крошилась легко, я спросила дрожащим от пережитого (и понятого только чуть позже) страха голосом:
— Ты уверен, что мы сможем пробиться в хорошее для укрытия место?
— Боишься пуленепробиваемого оконного пластика? — пренебрежительно отозвался Руди. — Если б оно оставалось, никто бы не пломбировал окно.
Чуть позже его слова оправдались, и мы, уже выбросив покорёженные ножи за ненадобностью, принялись выламывать тонкий слой пломбы руками. Дело пошло легче, тем более, что виднеющиеся за нею тёмные пустоты здорово подбадривали. И, только когда мы влезли в пустую комнату, Руди глубоко вздохнул и сказал:
— Трусил ведь я. Сильно. А вдруг бы этот, сверху, успел бы спуститься до того, как нам войти сюда? Перестрелял бы нас, как в тире. Так что, Лианна, быстро ищем выход и драпаем подальше от этого места.
Мисти был на сто процентов согласен с ним, поэтому, именно благодаря кошачьему нюху или глазу, мы разыскали дверь в темноте — я боялась подсвечивать даже экраном вирт-связи. После чего выскочили — только не на улицу, а в коридор — пустой и гулкий. Здесь оказалось чуть светлей, чем в комнате. Мы сразу разглядели,
— Смотри. Лестницы.
Никогда бы не подумала, что спуск в непроницаемый мрак окажется самым счастливым событием в моей жизни… Если бы не одна настойчивая мысль, отравлявшая радость: неужели рубил трос и стрелял в нас Монти — любитель экзотической охоты?
19
Так же осторожно Руди закрыл за нами дверь. Кот сидел на небольшой площадке и пытливо всматривался вниз. Водя светом включенного вирт-экрана по ступеням, я тоже приглядывалась к лестницам. Кажется, впереди пусто. Пора. Я шагнула на ступень ниже.
— Руди, а что это за лестницы? — невольно прошептала я, касаясь перил, жавшихся к стене отполированными трубами.
— Бесплатный переход от яруса к ярусу для тех, у кого нет кредитов на поездку в пассажирском лифте.
— И сколько лестниц от одного яруса к другому?
— В зависимости от самого яруса. Некоторых — двадцать. Некоторых еле-еле десять.
— А ты сможешь потом определить, где находится комната Дрейвена? Ну, Крота?
— Трудности будут не в том, чтобы определить. Его комната находится на ярусе номер тридцать. Номера, как видишь, до сих пор видны на стене и на двери-выходе с лестниц. Трудности будут в том, чтобы пройти на этот ярус. Сдаётся мне, миротворцы до него ещё не добрались. Но это так — предположения. Хуже, если до этого яруса добрались те, кто спасается от бригад зачистки. Та вертолётная площадка, с которой нас господин Альпин спас, находится всего четырьмя ярусами ниже. Так что идти по лестницам лучше осторожно, без спешки.
Некоторое время мы и правда спускались не слишком быстро — напряжённо прислушиваясь и приглядываясь к тому, что скрыто тьмой. Правда и то, что темнота здесь была неоднородная. На некоторых пролётах горели тусклые лампы, плоско вделанные в стены. На некоторых свет глухо мигал, словно вот-вот потухнет совсем. «Умирающий мир, — думала я, насторожённо взглядывая на вздрагивающий свет. — Как можно жить здесь? Или всё дело в силе привычки, в постепенной адаптации?» Спускаться было очень неудобно: одновременно быстро идти и проверять, что же там, впереди… До перил я боялась дотрагиваться, даже чтобы иметь хоть какую-то опору. Хотя до сих пор щеголяла в старой одежде, запылённой и даже дранной после стычки с монстрами на вертолётной площадке, к перилам больше не могла прикоснуться — из странной брезгливости.
В общем, я была благодарна этой пустынной лестничной дороге, что заставляла думать только о себе, а не предаваться воспоминаниям о том, как умирал Дрейвен. Хотя порой я ловила себя на мысли: нет у меня впечатления, что уиверн погиб! Может, это оттого, что я не видела последних мгновений его жизни? Но разве не достаточно было увидеть, как его втаскивают в толпу мутантов?..
Всё равно не верю…
Мы остановились на одной из лестничных площадок отдохнуть, отдышаться. Я первой, как услышала про отдых, присела на предпоследнюю ступень пройденной лестницы — голова кружилась от бесконечных поворотов и темноты, не говоря уже о гудящих, словно распухших ногах… Мисти сразу вскочил ко мне на колени. Как ни удивительно — не затем, чтобы выпросить привычную порцию ласки, а затем, чтобы лечь, распластавшись и уткнувшись башкой в мой живот. Кажется, ему тоже не нравилось ходить голыми лапами по этому полу… Этот — тоже. Любимец Дрейвена… Смотришь на него — и вспоминаешь. Не хочу вспоминать. Не хочу. А Дрейвен снова взглядывает на меня пустыми глазами… И мне снова хочется кого-нибудь убить.